Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке "нет"!) - [62]

– Поэтому давайте-ка выпьем и пожрем, – нюхнув подозрительное фиолетовое пятно на салфетке, – закончил за него Гнилой. – Зря, что ли, повар всего чего наготовил... Кстати, где он сам? Почему не на месте?

– Наверное, в бега подался, – предположил Кудрявый. – Когда увидел, что патрона завалили. Боялся, что на него подумают. Можно посмотреть запись.

– Кухня тоже контролируется видеокамерами, – поймав его вопросительный взгляд, подтвердил парень со шрамом. – Чтобы не намешали чего нехорошего в жратву. Хотите посмотреть?

– Да ну его, – озвучил общее мнение Лысый. – Еще не хватало смотреть, как какой-то мудак в белом колпаке на кухне копошится. А потом, обнаружив дохлого хозяина, линяет, наделав в штаны. Давайте лучше думать, что дальше делать. Кого вместо Сатаны изберем, да как его похороны обустроим...

Воры принялись молча поглощать давно остывшую пищу, размышляя над словами Лысого. Каждый, конечно, видел на месте Сатаны себя, но слишком неожиданно все произошло, а чтобы предложить свою кандидатуру, сначала следовало провести тонкую, кропотливую подготовительную работу...

– Значит, как я понимаю, господа, на данный момент перед нами стоят три основных вопроса, – когда трапеза закончилась и насытившиеся воры перешли к десерту и спиртному, подытожил Деловой. – Первое: похороны Сатаны. Кого приглашать, где хоронить, в общем, утряска всех этих ритуальных, будь они неладны, вопросов и обязанностей. Второе: старухи-киллерши. Искать их самим, чтобы поджарить на медленном огне, или попросту сдать ментам, благо что видеозапись имеется. Третье: кого выдвинуть на место Сатаны. Но об этом, наверное, можно побазарить и позже, – тактично предложил он. – Успеется.

– Значит, мои предложения такие, – решительно вступил Сутулый, давно и не без оснований прочивший себя на место пахана. Чтобы зафиксировать внимание собравшихся, он неспешно прокашлялся, прочищая луженую глотку, так же неспешно отпил из рюмки коньяку, поднес к губам салфетку... Вдруг посмотрел на нее с недоумением, осторожно понюхал подозрительное пятно... – Вот же хуйня какая... – забыв, о чем только что хотел сказать, пробормотал он, – салфетка-то грязная. Будь Сатана жив, не допустил бы такого свинства.

– И на моей тоже какая-то мерзость! – подал голос обративший внимание на свою салфетку Лысый.

– И на моей!

– Да здесь вообще все покрыто плесенью!

– Тише, господа! – вспомнив о деле, прервал общий гул Сутулый. Чтобы вернуть к себе внимание, он постучал вилкой о высокий хрустальный бокал и нюхающие свои салфетки воры с неохотой оторвались от своего увлекательного занятия. – Минуту внимания! – Значит, мои предложения таковы. Первое: похоронить Сатану с установкой дорогого памятника на самом престижном кладбище города, каковым, как вы знаете, является...

– Сжечь его в крематории, и все дела! – вдруг выкрикнул Ржавый.

– Точно! – поддержал Ржавого Гнилой. – Запихнуть в топку на этой его любимой самоходной параше!

– Здорово! Пусть едет на тот свет своим ходом! – поддержали Гнилого одобрительными возгласами остальные. – Включить моторчик – и вперед!

– А... а что делать со старухами? – в попытке отвлечь коллег от обсуждения похорон, которое обернулось несколько неожиданным образом, вынес Сутулый на обсуждение новый вопрос. – Будем сдавать их ментам, или сами разберемся?

– Старух найдем сами! – перехватив инициативу, решительно бросил Ржавый.

– И коронуем! – поддержал его Гнилой. – Пусть правят нами вместо Сатаны. Первые в России воровки в законе!

Какое-то время воры обдумывали столь неожиданное предложение, затем зал взорвался аплодисментами.

– Таким образом мы одним махом решим все вопросы, – объявил Ржавый и победно посмотрел на Сутулого.

Тот в замешательстве взял свою салфетку, автоматически поднес ее к лицу, нюхнул...

– Согласен, – неожиданно для себя произнес он. – Может, хоть старухи пощадят наши нервы, не станут устраивать поэтические сходняки, кормя всяческими, сомнительной художественной ценности, виршами.

– Долой евтушенок! – возбужденно выкрикнул кто-то.

– И вознесенских! – подержал его еще кто-то.

– А у меня последняя поэма Роберта очень даже неплохо пошла, – сказал Стеклянный. Оловянный и Деревянный одновременно кивнули.

– И у нас тоже, – в один голос сказали они. – Мы даже по несколько раз перечитали.

– Рождественского, в смысле? – уточнил кто-то.

– Ну да.

– Ну, у меня, вообще-то, тоже есть излюбленные вещицы, – признался Деловой, кивая на возвышающуюся в центре зала груду поэтической литературы.

– И у меня.

– И у меня тоже...

– На этом сходняк предлагаю считать закрытым, – через некоторое время резюмировал Сутулый и покосился на телохранителей, которые впервые, благодаря чрезвычайной ситуации, присутствовали на их закрытом собрании – они стояли возле окон, бдительно глядя сквозь стекла. – Теперь надо бы проверить двор и подготовить тачки к отъезду... Хотя и пустое это, – сказал он уже самому себе, глядя в спины удаляющихся подручных. – Старухи сделали свое дело, старухи ушли...

Расходились воры, бережно держа в руках стопки полюбившихся им книг, нарытых перед уходом в общей поэтической куче. Не пропадать же добру...