Блондинка на помеле - [14]

— Что бы еще вы могли рассказать о нем?

— Послушайте, Холман, — Рейнхарт начал раздражаться, — из того, что Салли сказала мне по телефону, следует, что вы работаете на какую-то большую шишку, которая раскручивает таланты. И эта самая шишка решила, что у Джули этот талант есть, правильно? Ну, я вам так скажу: забудьте о сделке с Пейджем. Если Джули не захотела иметь дело с этим искателем талантов — это ее собственное решение. Возможно, ее устраивает то, что она имеет, или она слишком занята планами поглубже всадить в Пейджа свои коготки. И конечно же он вел за нее все переговоры, а она только присутствовала, такая вся нежная и беспомощная, — это просто такой прием! — Он покончил со своим бурбоном и решительно встал. — Мне нужно идти, через десять минут у меня встреча. Салли попросила меня переговорить с вами, и я это сделал. Хотите совет? Все просто. Выбросьте из головы, что кто-то еще стоит за этой сделкой, — только Джули Марчант идет в расчет. И никто, никто не может влиять на эту дамочку!

— Вы были на похоронах Кэрол? — спросил я. Джонни изменился в лице:

— Похороны? Я узнал о ее смерти только через шесть недель. Неужели вы думаете, что эта ведьма, ее сестра, побеспокоилась о том, чтобы сообщить мне? — Рейнхарт посмотрел на Салли. — Я, видимо, позволил лишнее, — обратился он ко мне. — Простите, что я так распустил свой язык, но при одной мысли о Джули я просто завожусь! И если у вас осталась хоть половина мозгов, Холман, запомните то, что я вам рассказал. У вас только одна проблема — Джули Марчант. И, братец, это самая большая проблема, с которой вы имеете несчастье столкнуться!

Рейнхарт вышел из комнаты, и мы услышали, как хлопнула внизу парадная дверь.

— Вот это да! — промямлила Салли. — У меня такое ощущение, словно я пережила ураган!

— А как тебе нравится портрет твоей лучшей подруги? — съязвил я, перейдя на “ты”.

— Сначала я так разозлилась, что была готова выцарапать ему глаза. Но потом... — Она замялась. — Мне не хочется признавать это, Рик, но у меня ужасно неприятный осадок от всего, какое-то противное чувство. Знаешь? Как будто начинаешь вспоминать какие-то факты, казавшиеся в то время незначительными. Однако, если посмотреть на них глазами другого человека, что-то не сходится!

— Хочешь сказать, что после того, как услышала мнение Рейнхарта о Джули Марчант, считаешь, что он может быть прав?

— Это, наверное, предательство. — Салли втянула полную нижнюю губку и в нерешительности стала покусывать ее зубами. — Не знаю. У меня сейчас все перепуталось в голове. А я-то думала, что Джонни нам очень поможет, порасскажет о Линкольне Пейдже. А он и слова не сказал из того, чего мы не знаем о нем, верно?

— Только подвел итог уже нам известного, — согласился я. — В виде большого жирного нуля.

— Не знаю, что и думать, — проговорила она растерянно. — А ты что думаешь, Рик?

— Думаю, нам надо еще выпить. — Я встал с дивана. — Сейчас принесу.

— Это самое лучшее предложение из тех, что я получила за этот вечер. — Салли надулась. — Не думала, что быть твоим помощником — это только работа и никакого отдыха...

— Время отдыха пришло, малышка, — заверил я ее. — Ты имеешь в виду какую-то определенную разновидность отдыха?

— Сколько времени? — вместо ответа спросила она.

— Почти девять тридцать. А что?

— Я просто хочу точно знать, закончилось ли мое служебное время, — спокойно пояснила она. — Имею в виду, что теперь у нас нерабочие часы, и поэтому мне кажется несправедливым заставлять тебя оплачивать сверхурочные.

— Нет, — нервно запротестовал я. — Какие еще сверхурочные?

— Я пока еще не решила. Дам тебе знать, когда мы окончим это дельце!

Я отправился в кухню и, размышляя над ее словами, стал готовить нам напитки. Через некоторое время я вернулся в гостиную. Взяв бокал из моей руки, Салли многозначительно посмотрела на меня:

— Могу поспорить, что у тебя в мыслях занятие определенного рода, Рик Холман!

— Например?

— И не смотри на меня невинными глазами. Я все знаю о частных сыщиках, их пьянках и блондинках. Я теперь твой помощник, и поэтому ты считаешь, что я тороплю события, правда?

— Не правда! — снова запротестовал я. Салли сладенько мне улыбнулась:

— Нет, не нужно быть таким скромником, Холман. Ты был прав.

— Теперь настала моя очередь смущаться, — пробормотал я.

— Я имею в виду, ты прав, считая, что я тороплю события. Но это только с тобой и ни с кем другим, понимаешь?

— Я тебя слышу, но что-то мне не верится... — И отчаянным глотком я ополовинил бокал.

Салли чуть-чуть отпила из своего. На ее губах играла манящая улыбка.

— Мне нужно удостовериться, что ты меня правильно понял. Это не имеет отношения к тому, что я твой помощник или что-то в этом роде. Просто когда я рядом с тобой, у меня неизвестно почему слабеют колени. И если я немедленно ничего не предприму, это сделает какая-нибудь девушка из Сан-Франциско с откровенным желанием во взгляде. Понял, что я хочу сказать?

— Хотелось бы в это поверить, — с жаром отозвался я. — Но со мной такие вещи не происходят. Во всяком случае, пока я бодрствую!

— А вот увидишь, — сказала она самодовольно. Салли поспешно покончила со своей порцией спиртного, поставила пустой бокал на подлокотник дивана и встала. Она закинула руки за голову, и я решил, что девушка собирается поразить меня профессиональной позой манекенщиц. Но я почему-то запамятовал, что даже мерцающие платья имеют застежки и “молнии”. Спустя мгновение платье уже таинственно замерцало, скользнув вниз по ее плечам, груди и бедрам, и наконец покорно улеглось у ее изящных ног. Оно словно склонилось в изысканном поклоне перед бурно аплодирующей аудиторией. Комбинация тоже исчезла, она в беспорядке улеглась на диван. И вот Салли осталась в совершенно неподходящем фиолетовом кружевном лифчике без бретелек и шелковых панталончиках такого же оттенка. Эти жалкие остатки одежды так туго ее обтягивали, что девушка казалась совсем обнаженной и просто раскрашенной в два разных цвета.