Блог - [24]

— Значит, про страну узнать не боишься… На какой станции выходишь?

— На Серпуховской, конечной. А вы?

— А я на Пражскую еду.

— На Пражскую?! Это же в другую сторону. К тому же ее еще не открыли…

— Вот и я о чем?! Строят пока. Так что я сегодня к своим в Алтуфьево, а завтра, аккурат в это время, назад, на Пражскую…

* * *

«Станция Серпуховская, конечная, поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны».

Петр встал, а Баба и не думала.

— Вы разве не выходите?

— Я же тебе сказала, милок, я дальше еду, в Алтуфьево.

— Это конечная станция!

— Ты ступай, милок, а я уж как-нибудь доберусь.

Петр вышел из вагона последним, если не считать Бабы, которая улыбалась ему через окно. Двери закрылись, и поезд ушел в тоннель. «Очень странная, — думал он. — Может, сектантка? Говорят, они все „не от мира сего“. Похоже, кругами катается. Наверное, поэтому я ее и не видел на платформе, когда заходил в вагон, а ведь при таких габаритах трудно было ее не заметить. Да и черт с ней, своих забот хватает!» — чертыхнулся и пошел в переход на Добрынинскую.

Что-то было не так. Какая-то явная, но неуловимая перемена, как это бывает, когда жена меняет цвет волос и прическу. Люди! Люди стали другими. Они одеты разнообразно и ярко. Советская легкая промышленность, освоившая производство всего, вплоть до космических скафандров, таких нарядов изготовить просто не могла! Что-то подобное Петр видел в Югославии, где он недавно был с делегацией. Но там-то вокруг были одни иностранцы, а тут — советские люди! Еще он заметил, что у многих молодых людей из ушей свисают проводки. Петр видел однажды портативный магнитофон «Вокмэн», но баловство это дорогое. Случайно ли столько молодых людей с дорогими игрушками в одном месте?

Он вспомнил, как недавно на закрытом совещании в райкоме партии выступал представитель «конторы» и рассказывал, что под гнилым влиянием «красивой» западной жизни у нас появилось неформальное молодежное движение «мажоров». «Так, так, мажоры устраивают сходку в моем районе прямо в метро, а я об этом ничего не знаю?! Разберемся… Доберусь до телефона, позвоню Скосыреву в оперотряд, пусть с милицией свяжется…»

На шаг впереди Петра шел парень. Он был один, но при этом громко разговаривал: «…скачал девятый фотошоп, думал… через торрент… ну!.. думал, пару авок сделать на страничку в контакте, а у меня винда паленая, глючит, так и не установил…»

«Это же буйнопомешанный, — возмутился комсомольский активист, — кто его пустил в метро?!» Он собрался подойти к постовому милиционеру, чтобы тот взял парня под контроль, но понял, что и с милиционером что-то не так. Взгляд! Злой и голодный. Человек в форме сверлил секретаря райкома взглядом, каким обычно Петр и его коллеги провожали с заседания бюро снятого с должности соратника. Особенно пристально милиционер разглядывал комсомольский значок, приколотый на лацкан пиджака. Петр прошел мимо странного стража порядка.

«Побыстрей бы добраться до дома, — думал он. — Итак, мажоры и милиция… Что у них за постовые такие?! Без значка, кстати… С каких пор в милиции несоюзная молодежь служит?! А с Таней поговорю завтра. Утро вечера мудренее».

На эскалаторе было полно народу — час пик. Петр разглядывал окружающих. Нет, не похожи они на москвичей, на советских людей, которых он видел обычно. Многие едут с прижатыми к ушам руками и разговаривают как будто по телефону! На эскалаторе!!!

Тут Петр заметил плакаты на стенах тоннеля… «Начни свой день с рекламы в метро», «В цветах российского флага» (какого такого «российского» флага?!!!)… А это что?! «Отдыхайте в Греции» и такой откровенный купальник… Порнография! За это же сажают!

«Интересное получается кино. Дяденьки из райкома партии вконец оторвались от жизни. Давно ли они последний раз были в метро? Понятно, на служебных „Волгах“ приятнее разъезжать. И, пожалуйста, результат — „хозяйственники“ из метрополитена проявили инициативу. Так, значит, они понимают политику перемен нового Генсека?! Идеологическая диверсия — вот что это такое! И как же шустро развернулись: еще утром ничего не было! Очевидно, что рекламу развесили совсем недавно, иначе бы уже были сигналы. Бдительный народ, к счастью, остался… Выходные отменяются! По их же совету и сделаю: завтрашний день начну с рекламы в метро! Кстати, может, вот так — с пылу с жару — мне с Таней будет легче поговорить».

Петр быстро проскочил вестибюль станции, не обращая особого внимания на киоски, которых, как и рекламы, еще утром здесь не было, и вышел на улицу. Он торопился домой на Большую Ордынку. Всего два года в райкоме, а уже второй секретарь и уже комната в коммуналке в самом центре столицы. Старый дом дореволюционной постройки, очень большая — 25 метров — комната и всего двое соседей. Причем один — геолог, который постоянно в экспедициях, а второй — друг и коллега по райкому заворг Коля Регеда. Коля младше Петра на два года и пока холостой, гостей (в основном девушек) приглашает нечасто, после того как от Таньки «добро» получит. Считай, одна семья в своей квартире. Петр торопился домой звонить дежурному по райкому партии, а может, даже и дежурному по горкому. Он пока не решил кому. Но всех своих райкомовских дедушек он сдаст! Посмотрим, с какой скоростью они вылетят на пенсию после того, как станет известно о провокации на станции метро «Добрынинская»!