Близнецы по несчастью - [7]

В маленьком отделении, давно не знавшем ремонта, похожий на пигмея капитан, который, судя по возрасту, уже должен бы побывать майором и, возможно, даже подполковником, недоброжелательно скосил на меня желтые, как у кота, глаза.

– Вы журналист?

– Так точно, – отчеканил я. Скрывать правду от милиции не входило в мои планы.

– Что привело вас в наш город?

Это было уже чересчур. Насколько я помню, никто не обращался ко мне с таким дурацким вопросом. Я скривился:

– Не знал, что для отдыха требуется особое разрешение.

Он прищурился:

– У нас не любят чужих ищеек.

Я расхохотался:

– То есть вы хотете оставаться вне конкуренции?

Мужик сплюнул на грязный пол.

– Заводи свою колымагу – поедем в городское управление. Пусть там определяют, что с тобой делать.

Городское УВД находилось в месте, более пригодном для смотровой площадки. Небольшой двухэтажный коттеджик лепился на верху холма, позволяя оперативникам каждую минуту радовать глаз голубизной открытого моря. Запах кипариса, можжевельника и еще какие-то непонятные мне ароматы приводили в блаженное состояние. Сразу захотелось бросить все к чертовой бабушке, укрыться в спасительную тень акации и заснуть крепким сном. Я непременно так бы и сделал, но бдительный страж порядка постоянно дышал мне в затылок.

– Иди, иди, нечего глазеть.

Начальник УВД, подполковник Геннадий Николаевич Лепко (должность и имя-отчество с фамилией он прямо-таки выплюнул мне в лицо), толстый, похожий на раскормленного борова, с мокрыми от пота рыжими волосенками, сразу, как говорится, взял быка за рога.

– Ты что здесь вынюхиваешь?

Я состроил огорченную мину:

– Насколько мне известно, мы с вами на брудершафт не пили, и тыкать мне не нужно.

Он открыл рот, как сазан, уже изрядно полежавший на солнцепеке. Мысль о том, что какой-то писака осмеливается показывать зубы, была ему явно неприятна.

– Не забывайся! – от собачьего рыка любому стало бы не по себе. – Говори, что вынюхиваешь?

– Здесь, – я нагло обвел глазами комнату с претензией на евроремонт, – ничего. Ваш верный раб напрасно приволок меня сюда.

Лепко нахохлился, как попугай:

– Чтобы завтра тебя тут не было.

Я решил уладить дело миром, рассказав об истинной цели моего приезда и поведав о злополучной статье и письме Прохоренко в редакцию. Чистосердечное признание не облегчило мою участь. Подполковник залез пятерней в остатки волос.

– Игнатьева я знаю, – пробурчал он. – Между прочим, хороший журналист. Раз написано, следовательно, так все и было.

– Григорий Иванович утверждает обратное, – вставил я.

Толстяк усмехнулся:

– Засуетился, когда правда-то выплыла. Ясное дело, кому охота быть предателем.

– Но почему он должен быть им? – я вложил в свой вопрос как можно больше изумления. – Если бы я увиделся с Игнатьевым, я бы задал ему море вопросов. Статья меня не убедила. И вообще, на каких документах он основывался? Насколько мне известно, свидетелей не осталось.

Подполковник встал, и я понял: разговор окончен.

– В отличие от тебя, мы его поклонники, – доверительно сообщил он мне. – Так что можешь сваливать с чистой совестью. Передай старому хрычу Прохоренко, что я не собираюсь заводить на него дело.

– А его дети, внуки?

Он облизал толстые губы:

– Я, знаешь, не «Инкомбанк», чтобы вещать на каждом углу: «Ваши заботы – наши проблемы». О молодом поколении нужно было раньше думать.

Я заартачился:

– А если это все же не он?

Лепко, взяв меня за локоть, подтолкнул к выходу:

– Он, больше некому. И заруби себе это на носу, пока его не сломали. В нашем городе не любят, когда кто-то сует нос в чужие дела. Короче, – он шумно вздохнул, – я тебя предупредил. Решишь задержаться – пеняй на себя.

Быстрый удар в челюсть отбросил меня к стене. Я даже не успел среагировать. Били мои противники профессионально, и любой счел бы правильным не связываться с ними. Тем не менее отступать я не собирался и, потирая ушибленную челюсть, жалобно проскулил:

– И все-таки мне надо что-то написать. Этим делом заинтересовался главный редактор. Если я ничего не привезу, он пошлет другого или приедет сам.

Оперативники переглянулись. По всему было видно, такая перспектива им не понравилась. После недолгого молчания, утерев пот со лба, Лепко выдавил:

– Сейчас я сделаю звонок в музей героев-подпольщиков. Кроме экспонатов, там имеются копии архивных документов. Вот и используй их в своем творчестве. – Подполковник вдруг широко улыбнулся, но я не расслабился. Его улыбка напоминала оскал доисторического чудовища.

– Прощай, – он похлопал меня по плечу кулачищами-кувалдами. – Именно прощай, понял?

– Я тоже хотел бы встретиться с вами только в другой жизни, – вежливо ответил я.

Выйдя на улицу, я зажмурился от яркого солнца. Горячий влажный ветер не освежал, а только выжимал последние капли пота. Сев в машину, я помчался в центр города. Если они вздумали меня напугать такими устаревшими методами, то просчитались. Просто так я не сдамся. К тому же разговор подогрел мое любопытство: с чего это сюда вмешалась милиция? Внезапно в голову пришла неплохая идея. Я притормозил у таксофона и, вынув карточку, купленную в киоске, набрал номер редакции газеты «Морской прибой».