Близнецы Освенцима. Правдивая история близнецов доктора Менгеле - [7]
Мы с Мириам оказались прижаты друг к другу. Места было так мало, что нельзя было ни сесть, ни лечь, даже таким маленьким, как мы. Хоть я и была совсем ребенком, чувствовала, что нас ждет нечто ужасное. Родители, которые всегда нас защищали, теперь были бессильны, и это полностью уничтожило то слабое чувство безопасности, что у меня оставалось.
Поезд мчался несколько дней, постоянное клацанье сменялось лишь редкими гудками поезда. Мало того, что мы не могли даже присесть, у нас не было ни еды, ни воды, ни какого-то подобия туалета. Помню, мне очень хотелось пить, во рту пересохло.
Когда поезд остановился в первый день, чтобы набрать топлива, папа попросил у охраны воды. В обмен они потребовали пять золотых часов. Взрослые сняли свои часы и отдали им. Охранник принес ведро воды и плеснул ее в окно. Вода растеклась. Не помню, чтобы кому-то удалось хотя бы глотнуть. На меня попала пара капель, но жажду они, конечно, не утолили. На следующий день поезд снова остановился, и история с водой повторилась.
На третий вечер, когда поезд снова остановился, папа на венгерском попросил воды, но ему ответили по-немецки:
– Was? Was?[3]
Охранник не понимал папу.
Тогда мы поняли: мы уже не в Венгрии. Поезд пересек границу, и мы оказались в оккупированной немцами Польше. Нас сковал страх. Раньше у нас еще оставалась маленькая надежда. Все, даже я, понимали, что пока мы в Венгрии, мы еще могли попасть в трудовой лагерь. Но все знали, что Германия и немцы означали смерть евреям. Многие принялись молиться. Вагон наполнился сдавленным плачем взрослых; их страхом заразились и дети. Некоторые пытались зачитать шему, молитву на иврите, – чтобы бог нас услышал, чтобы он нас спас.
Поезд снова тронулся. Мы с Мириам не издали ни звука; мы не ели и не пили уже три дня.
На четвертый день поезд остановился. Папа снова крикнул, что нам нужна вода. Никто не ответил.
Мы поняли, что приехали в пункт назначения. Я приподнялась на цыпочки и выглянула из окна. Небо было темным. Снаружи доносились резкие выкрики на немецком; длилось это час или два. Двери не открывали.
Наконец наступил рассвет – а с ним и время папиной утренней молитвы. Он достал книжку и попытался определить, в какой стороне восток, потому что евреи молятся в направлении Израиля. Я подумала – как он может молиться в такое время?
– Папа, – сказала я. – Мы не знаем, куда нас привезли. Нас обманули. Это не трудовой лагерь.
– Ева, мы должны молить Бога о пощаде, – ответил он. – Идите сюда.
Он собрал нашу семью в углу вагона. Мы с Мириам прижались к нему, мама с сестрами пристроились рядом. Мы молча слушали слова отца:
– Пообещайте мне: если кто-то из вас переживет эту ужасную войну, вы отправитесь в Палестину, где живет ваш дядя Аарон, и где евреям ничего не угрожает.
Он никогда не говорил так с нами, девочками – уважительно, как будто мы были взрослыми. Я, Мириам, Эдит и Алис мрачно кивнули.
Папа начал утреннюю молитву.
Снаружи выкрикивались приказы на немецком. Отовсюду доносился лай собак. Наконец двери вагона со скрипом открылись. Эсэсовцы приказали всем выйти.
– Schnell! Schnell![4]
Я увидела высокий забор из колючей проволоки и цементные смотровые вышки. С них на нас глядели винтовки надзирателей. Я не знаю, как мы оказались на платформе – мы с Мириам то ли спрыгнули вниз, то ли сошли по деревянной сходне. Напуганные десятилетки в одинаковых бордовых платьях.
Глава 3
Мама схватила нас с Мириам за руки. Мы выстроились в ряд на бетонной платформе, плечо к плечу. В нос сразу ударил запах, отвратительный и незнакомый. Он немного напоминал запах жженых куриных перьев. Дома на ферме после ощипывания кур мы держали мясо над огнем, чтобы спалить оставшиеся перышки. Но здесь запах был просто невыносимым. От него будто воздух густел, негде было спрятаться. Я не сразу узнала, что это за запах.
Это было непонятное и шумное место. Собаки лаяли. Эсэсовцы выкрикивали приказы.
И люди кричали. От боли.
Смятения.
Отчаяния.
Плач, плач, плач. Дети плачут, потому что их разлучили с родителями. Родители плачут, потому что у них отняли детей. Рыдания напуганных и растерянных. Рыдания тех, кто понял, что сбылись их худшие кошмары. Плач и крики сливались в симфонию абсолютной, невыносимой боли человеческих потерь, скорби, страдания.
Казалось, я видела это все со стороны. Перед глазами мелькали колючая проволока, яркие лампы, ряды зданий. Эсэсовцы прочесывали толпу прибывших, как будто что-то искали.
Внезапно я пришла в себя. Я огляделась; Мириам дрожала рядом со мной. Но где же папа? И старшие сестры, Эдит и Алис? Я в отчаянии завертела головой, мертвой хваткой вцепившись в маму и Мириам. Папы с сестрами нигде не было. Проведя четыре дня в такой тесноте с ними, я испугалась, когда они внезапно исчезли.
Я больше никогда их не увидела.
Я крепко сжимала мамину руку. Мимо нас пробежал эсэсовец, выкрикивая:
– Zwillinge! Zwillinge!
Он пробежал мимо, резко остановился и вернулся к нам. Он переводил взгляд с меня на Мириам, с моего платья на ее.
– Они близнецы? – спросил он маму.
Она помедлила.
– А это хорошо?
– Да, – ответил офицер.
– Они близнецы, – ответила мама.
«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
«Аптекарь Освенцима» – малоизвестная история Виктора Капезиуса, продавца фармацевтической продукции из Румынии, который в возрасте 35 лет вступил в ряды нацистов и в 1943 г. стал главным аптекарем в крупнейшем лагере смерти Освенциме. Частично основываясь на ранее засекреченных документах, Патрисия Познер рассказывает о личности Капезиуса, его бегстве от правосудия и наконец о привлечении его к суду через двадцать лет после окончания войны за многочисленные убийства. Однако «Аптекарь Освенцима» – это гораздо больше, чем рассказ о Викторе Капезиусе.
В 1944 году Майклу Борнстейну было всего четыре года, когда он попал в лагерь смерти, что сделало его одним из самых юных узников Аушвица. Майкл делится своей трагичной, но вдохновляющей историей выживания, опираясь на собственные воспоминания, а также на рассказы родных и близких. Это повесть о том, как мужество отца, неистовая любовь матери и одна внезапная, но своевременная болезнь смогли спасти ему жизнь, и как другие члены его семьи из села Жарки в Польше снова и снова с невероятной находчивостью избегали смерти от рук нацистов. «Я надеюсь, что читатели, увидев несправедливость, восстанут против нее, даже если она будет направлена против них.
В июне 1943 года 13-летний Томас и его мама после долгих преследований были депортированы в лагерь Освенцим. В мужском лагере Аушвиц I Томас находился вдали от матери, и чтобы спасти себе жизнь, ему пришлось выполнять тяжелейшую работу. Несмотря на жестокость, царившую вокруг, Томас не терял волю к жизни и искал свет там, где его, казалось, было невозможно найти. Он исполнился решимости и в деталях нарисовал то, что происходило в немецких концлагерях Освенцима. Рисунки не сохранились, но спустя почти два года, проведенных в нечеловеческих условиях, Томас был освобожден и вновь принялся рисовать то, через что ему пришлось пройти.
Дневник венгерской «Анны Франк» впервые публикуется на русском языке. Страницы дневника охватывают полгода жизни Евы, начиная с февраля 1944 года, когда нацисты вторглись в Венгрию, а затем и в родной город девочки – Надьварад, и заканчивая в мае 1944 года, в день, когда Ева вместе с бабушкой с дедушкой попадают в Освенцим. В октябре того же года, Ева попыталась сбежать из лагеря и спрятаться в бараке. Ее нашел Йозеф Менгеле, известный также как «Ангел Смерти». По рассказам очевидцев, он собственноручно затолкнул девочку в грузовик, направляющийся в крематорий.