Теперь вы вполне можете представить, каким образом у Олавы Сильвера появились внуки Олег и Ольга. Остается только добавить, что они были двойняшками. И если Олю переодеть, получался ну просто вылитый Олег, а если переодеть — в девчоночье! — Олега, получалась… совершенно правильно — Олька.
Про их похожесть бабушка Тома любила шутить:
— Близнецы, — говорит, — были очень похожи. Особенно брат.
Ну и последнее — я же знаю, вам хочется спросить об этом. Так вот: по цвету кожи Оля и Олег от нас с вами никак не отличались. Ну, может, были немного смуглее, чем белобрысые люди — какие-нибудь шведы или эстонцы.
От дедушки Олавы двойняшкам досталась только курчавая черноволосость. У них и фамилия была Серегины, а не Сильвер — просто чтобы не нарываться на лишние вопросы.
По образованию мама Марина не была цирковой артисткой. Но животных-то она любила и со зверями возилась с самого детства. И, попав в цирковую семью, как бы само собой стала учиться на дрессировщицу. Выучилась! У нее потому что к этому делу, что называется, душа лежала.
А потом, когда на семейном совете решили, что пора организовать собственное дело, вдруг невольно получилось, что «не цирковая» Марина стала главной. Потому что дед Олава уже действительно дед, бабушка Тома тоже… почти бабушка! Да и Всеволод Олавович — после тридцати пяти особенно на канате не попрыгаешь. Цирковой век не очень-то длинен.
Но вот с животными — другое дело! Ведь здесь выступают — в смысле бегают, прыгают, танцуют и комически падают — в основном именно звери. Значит, артисту-человеку можно выступать почти что хоть до ста лет. А тем более никому из героев этой повести ста лет далеко еще не было!
В цирке всегда и всем хватает работы. Например, дед Олава выходил на арену с медведем Дядей Федей — они боролись. И бабушка выступала, и, конечно, папа-Сева. Но главной все-таки была именно Марина Романовна. Впрочем, это мы еще сами увидим, когда попадем на представление.
А назывался театр все-таки по имени деда. Потому что именно он был в семье голова.
Только не совсем понятно, почему в афише и на бортах трейлеров, в которых они перевозили зверей и цирковой реквизит, было написано: «Джон Сильвер». Ведь деда звали… Олава!
По правде говоря, Джоном был дедушкин отец. То есть у деда в российском паспорте значилось: Олава Джонович. Но Олава — это для зрителя что-то непонятное. Другое дело ДЖОН СИЛЬВЕР — имя, известное всем! И вы тоже, конечно, его помните. Главный пират из «Острова сокровищ»! Народу любопытно даже просто на него взглянуть. А тут еще цирк, еще здоровенный, почти двухметровый, чернокожий, с курчавыми, абсолютно седыми волосами!
Они приехали в середине дня. Все было для них готово. На окраине Чашкина, где город переходил в нечто сельское, Сильверов ждал снятый дом — деревянный, с усадьбой… с огородом и небольшим садом.
Было начало января, шестое число. Впереди предстояло много работы — на зимних каникулах, на всяческих елках, на Рождественских торжествах, и на Крещенских, и на старый Новый год. Это не считая того, что каждый вечер у них был спектакль в самом цирке — почти отделение в общей программе с другими артистами, тоже приехавшими в Чашкин на гастроли.
Значит, все надо было делать в темпе. Расквартировываться, смотреть «площадки» — места, где они будут выступать. Главное же — разместить животных: чтобы все они были накормлены, все в тепле и уюте.
Работали дружно и умело. К вечеру все уладили. Завтра уже должны были начаться представления — в Доме культуры, на елке. А вечером — в цирке: каникулы ведь. Так что пока два спектакля в день. Нагрузка для близнецов, которые, конечно, тоже были заняты в представлениях, не маленькая.
Но это лее все завтра, с завтрашнего дня. А на сегодняшний вечер предполагалась полнейшая гульба!
Город Чашкин в достаточной степени северный — здесь если заливают каток, то не для того, чтобы потом на лодках по нему передвигаться, как это частенько бывает где-нибудь в Таганроге или Харькове. В Чашкине лед держится с ноября по март. И таять даже не собирается!
Близнецы переглянулись:
— Идем?
— А ты помнишь, куда наши коньки положила? Оля не стала говорить брату, как это делают
многие и многие сестры, что, дескать, мог бы и сам помнить про свои конечки! У двойняшек совсем другие отношения. Бабушка Тома, которая почти неотрывно, но исподтишка наблюдала за Олегом и Олей, часто говорила деду Олаве, что их внук и внучка в чем-то словно бы… одно существо! И вот теперь половинка того единого существа под называнием близнецы, а именно Оля, пошла во двор, где стояли их машины — два трейлера и не совсем новая, но вполне крепкая еще «Волга»-«сарай» (то есть со совмещенным багажником), — покопалась немного в том «сарае» и нашла коньки — Олежкины и свои.
На обратном пути через толстые железные прутья потрепала по холке медведя Федю, хотя это вообще-то не рекомендуется делать, если зверь не кормлен. Но, знаете, когда этот Федя знаком с тобой почти с рождения времен, — ты ему веришь, как родному.
Да он тебе и есть родной!
А тем более Ольге было его жалко: другие звери все-таки могут иногда, а то и часто, погулять и побегать на свободе. А Дядя Федя — никогда!
