Ближний Восток. История десяти тысячелетий - [57]

С тех пор как в 64 г. до н. э. Рим сместил последнего Селевкидского монарха Антиоха XIII, некоторые римляне чувствовали, что они унаследовали задачу восстановить на иранском Востоке власть Запада.

Это чувство весьма усилилось примерно через десять лет после поглощения остатков Селевкидской империи, когда Помпей объединился с двумя другими римлянами, чтобы господствовать над Римом в форме тройственной диктатуры.

Одним из союзников был Юлий Цезарь, умнейший политик Рима, другим – Марк Красс, его богатейший бизнесмен.

Помпей уже стяжал свои победные лавры на Востоке. Цезарь отбыл в Галлию (современную Францию) в поисках сражений и славы. Крассу казалось только справедливым, что он тоже должен сделаться великим полководцем. Он решился поэтому взять на себя задачу возвращения потерянных провинций империи Селевкидов.

Момент также казался подходящим, ибо Фраат III Парфянский, который талантливо и отчаянно боролся за мир с Римом, скончался. Он был убит своими двумя сыновьями, которые, что было естественно для членов парфянской царской семьи, немедленно начали ссору.

В 54 г. до н. э. Красс оставил Рим и Италию ради Востока, самоуверенно настроившись на чисто агрессивную войну против державы, которая ничем не оскорбила Рим и, напротив, делала все возможное, чтобы избегать этого.

Две армии, римская и парфянская, были устроены совершенно по-разному.

Римляне создали легион, пехотную организацию, обладавшую величайшей гибкостью. Легион не обладал подавляющим весом и мощью фаланги, но фаланга действовала наилучшим образом только на открытых и ровных площадках, где она могла маневрировать как тесно сплоченное целое, тогда как легион мог распадаться и соединяться вновь без всякого ущерба для себя. В нескольких сражениях легионы сталкивались с фалангой, и в конечном счете гибкость легиона возобладала над грубым весом фаланги.

Парфяне, с другой стороны, подняли на новый уровень конницу. Лошади иранских племен еще оставались лучшими в мире, и парфянские наездники маневрировали с легкостью, вызывавшей завистливое восхищение у тех, кому доводилось с ними столкнуться. То была тактика «бей и беги», доведенная до совершенства. Конники внезапно обрушивались на неподготовленного врага, делали свою смертоносную работу и уносились прочь, чтобы ударить где-нибудь еще.

Рассказывают также, что, когда парфяне стремительно отступали и враг мчался за ними, охваченный бессильным гневом из-за молниеносной атаки и молниеносного бегства, всадники по сигналу оборачивались в седлах, чтобы послать последнюю тучу стрел через плечо. Эти «парфянские стрелы», внезапно и неожиданно поражая преследователей, часто причиняли больше вреда, чем сама атака.

В дополнение к этому парфяне создали тяжеловооруженную конницу. То были катафракты (от греческих слов, означающих «полностью закрытые»). Эти всадники были закованы в броню, их кони иногда также были защищены доспехами. Чтобы нести вес брони, лошади должны были быть крупными и мускулистыми. Такие лошади были доступны парфянам, но редко попадали к их врагам.

Тяжелая кавалерия двигалась не быстро, но этого и не требовалось. Она надвигалась на вражеский фронт, как громыхающая конная фаланга с тяжелыми копьями. Или, вооруженная луками, она поражала вражеские линии, будучи почти неуязвимой для ответного обстрела лучников противника.

Парфянские всадники вызывали такой ужас, что сделались в провинциях Запада воплощением страшных воителей. В Апокалипсисе (Откровении Иоанна Богослова), например, катастрофическая война символизируется изображением парфянского конного лучника.

Многое зависело, разумеется, от способностей и вдохновения полководцев.

Римские генералы сталкивались с новым оружием и прежде. Они побили боевых слонов, не имея своих собственных, они построили корабли и укомплектовали их неопытными новобранцами, чтобы победить закаленную морскую державу (Карфаген).

На этот раз, однако, им не повезло. Красс воевал по учебнику, как спартанец Клеарх три с половиной столетия назад. Перед задачей приспособления к неожиданным изменениям он оказался абсолютно беспомощным. Более того, ему недоставало преимущества разобщенности противника. Под угрозой неминуемого римского вторжения парфяне сумели покончить с гражданской войной, один из братьев захватил единоличный контроль и начал править под именем Орода II.

Красс высадился в Сирии, пересек Евфрат и вступил в Месопотамию.

Несколько греческих городов горячо его приветствовали, и, когда он на зиму вернулся в Сирию, его самоуверенность достигла новых высот.

Парфяне, соответственно, были обескуражены. В Антиохию была отправлена делегация, чтобы поторговаться с Крассом и заключить приемлемое мирное соглашение. Перед Крассом, однако, реяла тень Александра Великого. Александр последовательно отвергал все компромиссы, упорно шел к тотальной победе и достигал ее. С тех пор это стало блистающей целью военных вождей, многие генералы пытались использовать методы Александра, не имея его гения, и дорого заплатили за это.

Красс гордо заявил парфянам, что условия мира он будет обсуждать в Селевкии, и послы уехали с пустыми руками и очень разозленные.