Блистательный Париж - [4]
При всем однообразии улиц, застроенных доходными домами времен префекта Ж.Э. Османна, многие парижские кварталы разительно отличаются друг от друга. Так, Латинский квартал никак не спутаешь с кварталом Марэ, а суетливый Монпарнас ничем не напоминает по-деревенски тихий Монмартр. Совершенно по-разному чувствуешь себя на величественных Елисейских Полях или на уютной улице Муфтар, среди грозных небоскребов квартала Дефанс или на тихих набережных острова Сен-Луи.
В лексиконе парижан сохранилось слово «village». Французско-русский словарь переводит его как «деревня», но в данном случае этот перевод не совсем точен. Здесь больше подойдет необычное словосочетание «городок в городе». В старину Париж был окружен крепостной стеной, за которой начинались предместья («фобурги») — там находились аббатства (например, Сен-Дени или Сент-Антуан), рядом с которыми (из соображений безопасности) селились крестьяне. Это были своего рода средневековые «города-спутники» Парижа. Постепенно городские стены раздвигались, и предместья становились частью города, но при этом сохраняли свой индивидуальный характер. Вот почему парижские кварталы (вчерашние предместья) так разнятся между собой.
В слово «village» парижанин вкладывает еще и другой смысл, на этот раз приближающийся к понятию «деревня». Это для туриста парижский «village» — квартал, отмеченный духом своего времени, а для парижанина «village» — это его «личный Париж», его «городок в городе», его парижская «деревня». В своей «деревне», как и полагается, парижанин знает всех, и все знают его. Когда он идет по «деревне», то слышит с разных сторон: «Бонжур, месьё! Как поживаете?» А вот на Елисейских Полях с ним, конечно, никто здороваться не будет, не пригласит в бистро пропустить стаканчик — это уже не «деревня», а город, там все люди — «чужие». И чем теснее улица, тем теснее отношения между ее жителями, тем ощутимее понятие «своей парижской деревни».
...Париж с его многовековой историей имеет немало тайн, загадок и легенд. Тайны не обязательно бывают зловещими, иногда они даже забавны.
Вот достоверный случай, описанный в газете, называвшейся «Газетг дэ Трибюно», печатавшей всякого рода судебную хронику — номер от 2 февраля 1846 года. «Недалеко от места сноса старых зданий» — говорится в заметке, — «зданий, которые ломают, для того чтобы проложить новую улицу — чтобы соединить Сорбонну и Пантеон (речь идет о ныне существующей улице Кюжас) — находится строительная площадка некоего торговца деревом по имени Лерибль. Площадка граничит с жилым домом, находящемся на некотором расстоянии от места, где сносят здания. Этот двухэтажный дом стоит также в стороне от других зданий, и каждую ночь на него обрушивается настоящий дождь камней, причем таких крупных и бросаемых с такой силой, что они наносят видимый ущерб постройке — выбиты окна, сломаны оконные рамы, разбиты двери, как будто дом перенес осаду. Кто бросает эти камни? Огромные булыжники, порой целые куски разрушенных фасадов зданий, каменные плиты, они настолько тяжелы и бросаются со столь далекого расстояния — что обыкновенному человеку это сделать явно не под силу? Молва объясняет феномен вмешательством потусторонних сил».
У дома злосчастного торговца был даже установлен полицейский патруль, на месте строительных работ на ночь спускали цепных псов — но установить ничего не удалось. Что же касается таинственных явлений — то они прекратились так же внезапно, как и начались.
Эта лишь одна из тайн, которая, возможно, когда-нибудь найдет свою разгадку...
Собор Парижской Богоматери (Notre-Dame-de-Paris) поражает грандиозностью своих размеров. Это похоже на скалу с двумя вершинами, сильно выветренную и кружевную.
Собор Нотр-Дам навсегда связан с историей Франции
Имя Виктора Гюго прочно связано с собором, который нередко называют сердцем Франции. Но собор Парижской Богоматери времен Гюго весьма отличался от того, каким он предстает теперь. Некогда обе его массивные башни выступали из переплетения маленьких улиц. Рядом с церковью стоял монастырь Нотр-Дам, где у монахов были свои дома. Для духовенства XX века построили современный дом, удобный и безобразный; но если пройти по улице Шануанесс и заглянуть во дворы, то можно увидеть несколько красивых особняков, которые воскрешают прошлое. Резные порталы, перила кованого железа уживаются с клетками для птиц и развешанным для сушки бельем. В Париже, как нигде, можно встретить сочетание суровой простоты народной жизни с изысканным аристократизмом старины.
Внутри собора веет холодом от серых высоких стрельчатых сводов, едва согретых кое-где бликами от витражей, сквозь которые проникают солнечные лучи. Статуя Богоматери в короне, готически изогнутая, выступает на фоне занавеси, где изображен герб Парижа, разделенный по горизонтали — красный и синий. Вверху — зубчатые башни, внизу — корабль, несущийся по волнам на всех парусах.
Большое окно-роза, расположенное под глубокой аркой, и витражи высоких окон рассеивают свет. Его разноцветные потоки наполняют пространство и создают ощущение торжественности и возвышенности. Здесь Генрих IV слушал свою первую обедню; Ж. Б. Боссюэ произнес надгробное слово великому полководцу принцу Конде; здесь был коронован Наполеон. В Лувре висит картина Ж.Л. Давида, сохранившая для потомков представление об этой необычной церемонии. Собор Нотр-Дам навсегда связан с историей Франции.
