Блицфриз - [7]

— Действуй, — кричим мы все, — пусти ей пулю в затылок!

Старик проворно отскакивает назад. На нас злобно смотрит дуло автомата.

— Я убью того, кто убьет ее. Малыш, убери пистолет!

— Тебе бы монашками командовать, — ворчит Малыш и раздраженно сует наган в желтую кобуру.

Женщина-капитан сама кончает свои мучения. Пистолет в рукаве у нее был.

— А я готов был подойти и дать ей глоток водки, — испуганным голосом произносит Штеге.

— Никогда не делай этого, mon ami[15], — предостерегает Легионер. — Всегда стреляй в тело перед тем, как подойти к нему, и значительно продлишь свою жизнь в этой гнусной армии. Благодари Аллаха за всех мертвых врагов. Они больше не могут причинить тебе вреда!

Разумеется, Порта находит мешок кофе. С блаженным выражением лица взваливает его на плечо.

— Отделение, строиться! — приказывает Старик. Малыш стоит, держа в руке обгорелые остатки вожделенной буденовки.

— Ему нужно было нахлобучить эту штуку на голову и драпать со всех ног! Какого черта он стоял посреди пламени? Чертовы офицеры, я не понимаю их! Не дадут нам, пушечному мясу, и грязи из-под ногтей, даже во время войны!

Он швыряет обгорелый суконный шлем в лес.

— Ты выдернул пять золотых зубов, — говорю я и тащу его за собой. Другие ушли далеко вперед.

Следовать за ними нетрудно. Аромат кофе из мешка Порты тянется позади них, будто знамя.

Реактивные батареи чертят над деревьями огненные полосы. Русские пустили в ход «сталинские органы»[16].

— Там, куда они попадают, — говорит Малыш и указывает вверх, — не остается даже пуговицы. Странно, если подумать, как это возможно запустить в воздух кусок железа, чтобы он упал там, где тебе нужно.

— Над этим люди работали долгое время, — объясняю я.

— Я это знаю, — горестно говорит Малыш. — Знаю, что не вытащили все это из шляпы, как фокусники. Но все-таки говорю, что эти люди сидели не в задних рядах, когда раздавали мозги. Подумать только, отправить в воздух тонну стали на много километров, чтобы она обрушилась на башку генералу, когда тебе этого захочется! Это чертовски удивительно! Чертовски па-ра-зительно!

VIA DOLOROSA [17] ГЕРРА НИБЕЛЬШПАНГА

Странный человек этот Гитлер, но канцлером, тем более главнокомандующим вооруженными силами, ему никогда не стать. В лучшем случае он может быть министром почт.

Президент Пауль фон Гиндербург в разговоре с генералом фон Шлейхером, 04.10.1931

Маршал Малиновский пишет в «Военно-историческом журнале» (1961 год, № 6): «Нападение фашистской Германии на Советский Союз оказалось для войск наших приграничных округов по ряду причин внезапным. Можно было бы, конечно, более организованно встретить вторжение агрессора и дать ему достойный отпор. Для этого нужно было заранее привести войска приграничных округов в полную боевую готовность. Но этого сделано не было. Просьбы некоторых командующих войсками округов разрешить им привести войска в боевую готовность и выдвинуть их ближе к границе И.В. Сталиным единолично отвергались. Войска продолжали учиться по-мирному; артиллерия стрелковых дивизий была в артиллерийских лагерях и на полигонах, зенитные средства — на зенитных полигонах, саперные части — в инженерных лагерях, а "голые" стрелковые полки дивизий — отдельно в своих лагерях. При надвигавшейся угрозе войны эти грубейшие ошибки граничили с преступлением. Можно ли было этого избежать? Можно и должно…»

«В ночь на 22 июня была получена шифровка, в которой говорилось, что нападение Германии на Советский Союз ожидается 22—23 июня 1941 года. От войск требовалось скрытно занять огневые точки укрепленных районов на госгранице; рассредоточить авиацию по полевым аэродромам; привести все части в боевую готовность, войска рассредоточить и замаскировать, привести в боевую готовность ПВО, никаких других мер без особых распоряжений не проводить. На уточняющий вопрос, можно ли открывать огонь, если противник вторгнется на нашу территорию, следовал ответ: на провокацию не поддаваться и огня не открывать».

В первые три дня войны 90% советских военных самолетов, которые Сталин запретил поднимать в воздух, были уничтожены немецкими бомбардировщиками. В течение первых шести часов 22 июня Сталин запрещал приграничным дивизиям Красной армии открывать огонь. Но, как с иронией пишет Петр Григоренко, «спасибо Богу за "недисциплинированных" солдат Красной армии, которые открывали огонь вопреки приказу». Сталин отказывался верить, что немецкие войска пересекли советскую границу по приказу Гитлера. Даже в августе он был все еще убежден, что все это ошибка, спровоцированная немецкими юнкерами[18].

Сталин твердил: «Это не может быть правдой! Адольф Гитлер не нарушил бы своего слова! Министр иностранных дел Риббентроп заверил меня в дружественном отношении Германии».

Постепенно Москва оправилась от потрясения и начала отдавать приказы об атаке. Нарком обороны Тимошенко все еще думал, что живет во времена Гражданской войны, и приказал: «Атаковать холодным оружием».

Фронтовые командиры просили разрешения отступать под покровом ночи. Но нет! Сталин приказал атаковать, и войска двинулись навстречу смерти. Они стали легкой добычей для люфтваффе. Остатки танковых армий были брошены в ведьмин котел, который помешивал Сталин.