Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах - [161]

Я стал набирать номер первого Хэла Андерсона в Бронксе, стараясь крутить диск спокойно, чтобы не ошибиться. Мне ответил мужчина, который заявил, что не имеет отношения к чартерным рейсам, и повесил трубку. Потом я набрал номер бруклинского Хэла Андерсона. Там не отвечали. Я пережил несколько ужасных мгновений, дожидаясь, когда монетоприемник скинет мою неиспользованную монетку. Я позвонил второму бруклинскому Андерсону, и, когда задал вопрос о чартерных рейсах, женский голос с мягким иностранным акцентом ответил: «Ouі». Я догадался, что это жена-француженка Хэла, и возликовал.

— Я Мики Уэйлен. Приятель Хэла из Флориды. У нас была яхта.

Наступило молчание, и я похолодел. А вдруг Хэл никогда не говорил про меня жене?

— А, да. Он часто про вас рассказывает.

— Хэл дома?

— Нет. Он вернется только на следующей неделе. Жаль, он бы с вами с удовольствием повидался.

— Миссис Андерсон, я в некотором роде попал в беду. Я понимаю, что вам это покажется неправдоподобным, но я упал И потерял бумажник. Мне и нужно-то всего несколько долларов, а я в Нью-Йорке никого не знаю, кроме Хэла и вас. Мне больше не к кому обратиться.

— Ну… — она опять надолго замолчала. — А как называлась ваша с ним яхта?

— «Морская принцесса». Хэл рассказывал вам, что мы встретились на Гаити пару месяцев назад?

— Да. Сколько вам нужно, мистер Уэйлен?

— Несколько долларов. Утром я приехал в Нью-Йорк, а тут приключилась эта петрушка с бумажником. Я могу к вам сейчас подъехать?

— Конечно. Вы…

В наш разговор встряла телефонистка и попросила бросить еще пятачок.

— У вас машина? — спросила жена Хэла.

— Нет!

— Вы где?

— На Манхэттене.

— Тогда садитесь на метро — линия Д — и доезжайте до…

Телефонистка опять потребовала пятак.

— Я скоро буду, миссис Андерсон, мне придется до вас дойти пешком. Ждите!

Я повесил трубку и на последний десятицентовик позвонил отсутствовавшему Андерсону — на тот случай, если за мной следили, мне надо было блокировать предыдущий звонок. Я уже стал таким же нервным, как Роуз. Андерсона все еще не было дома. Итак, у меня оставалось целых десять центов, а поездка в метро стоила пятнадцать.

Выйдя из будки, я вытер пот со лба и спросил у толстой тетки за прилавком, в какой стороне Бруклин.

Она ответила:

— Пройдете два квартала и свернете направо. Там метро. Сядьте в сторону центра и потом спросите кондуктора, где…

— Я пойду пешком. Так куда? — Я понимал, что наболтал лишнего. Если за мной следят, эта толстуха расскажет им про Бруклин, впрочем, Бруклин большой.

Она покачала головой, и все ее подбородки пустились в перепляс.

— Вы комик! До Бруклина отсюда десять, а то и двадцать миль. А уж до Кони-Айленда и все пятьдесят! Поезжайте на метро!

— Я бы с радостью, но мне придется идти пешком! — Я показал ей монетку. — Я попал в аварию, потерял все деньги. Вот все, что у меня есть. Так куда мне идти?

— Через два квартала свернете направо, к станции метро, — ответила она, кладя на прилавок пятачок. — Вот возьмите. И прошу вас, никакого вина!

— Спасибо. Я не пьяница. Не смотрите на меня… Я вышлю вам письмом, как только…

Подбородки снова заплясали.

— Не беспокойтесь, я не прошу вас возвращать. Что такое сегодня пятак? На цент уже ничего не купишь. На пятачок почти ничего. У меня когда-то тут был большой выбор конфет — кулек на пятачок. А скоро и на десять центов ничего не купишь, а потом и на четвертак… Все это очень плохо. Страшно! Идите на метро — и чтоб ни капли шнапса!

У двери я повернулся к ней и произнес:

— Мадам, за сегодняшний день я неоднократно убеждался в никчемности рода человеческого. Вы — приятное исключение. Желаю вам всего наилучшего! — и с этими словами я отвесил ей поклон.

Шагая к метро, я раздумывал, не свихнулся ли — я уже начал изъясняться, как профессиональный попрошайка. Это я-то, который накануне вечером раздавал всем кому ни попадя десятки.

Оказавшись на платформе, я спросил у смотрителя, в какую сторону Бруклин. На что он ответил:

— Бруклин большой. Куда именно вам надо попасть?

— Просто в Бруклин, — отрезал я, подозрительно косясь на него.

— Тогда садитесь в любой экспресс, — ответил он, с омерзением оглядев мою одежду.

Я зашел в полупустой вагон и тут только понял, какой у меня клоунский вид. Девчонка напротив прыснула в руку. Когда я сидел, из-под оторванного лоскута штанины виднелась моя голая нога. Мой порванный ботинок тоже был на виду. Я накрыл штанину полой пальто, но и на ней зияла дыра. Я встал и подошел к налепленной на стене карте Бруклина — найти улицу, где жил Андерсон. В своей жизни я повидал много карт морских маршрутов, но такого лабиринта, каким оказалась карта Бруклина, мне еще не доводилось видеть. Наконец я нашел авеню, пересекавшую нужную мне улицу, и понял, на какой станции метро мне сходить.

Чем ближе к центру, тем больше народу набивалось в вагон. Меня мучил вопрос, «ведут» меня или нет: мне не хотелось приводить «хвост» к Хэлу. Тут я вспомнил рассказ Роуз о том, как она спасалась от слежки, выскакивая из первого вагона метро и дожидаясь, не выйдет ли за ней кто-то из дальнего вагона.

Ехать мне было еще очень далеко, так что я пошел по поезду к головному вагону. Чтобы моя окровавленная шея не привлекала ничьего внимания, я поднял воротник. Дойдя до первого вагона, я вышел из двери и стал смотреть вдоль поезда. Толпы людей входили и выходили. На платформе была сущая толчея. Но через несколько остановок все изменилось — платформы опустели. Я вышел и стал ждать. Из пятого вагона показалась симпатичная девушка. Еще дальше — старик. Я сделал вид, что возвращаюсь обратно в вагон, но они продолжали спокойно идти к выходу. Я вскочил в вагон, когда двери уже закрывались.