Блестящий шанс - [37]

Когда я вошел, Худой глянул на меня краем глаза, а Толстун спросил:

- Недавно в наших краях, а, парнишка?

- Да, недавно, и за сегодняшнее утро я уже сыт по горло этими "парнишками". Разменяй-ка мне доллар = я хочу позвонить.

Он оглядел меня с ног до головы и не двинулся с места. Через секунду сказал:

- Не люблю, когда всякие там черномазые ребятишки приходят ко мне в магазин и просят подай то да се. Чего тебе надо, жеребина?

Мне тут же захотелось протянуть руки через прилавок и разорвать толстяка пополам, но я сдержался, подумав: "Ну ладно, я этому цветному нахалу спуску не дам!" - однако заговорил с ним почтительно, рассыпаясь "сэрами" точно так же, как в разговоре с тем белым на бензоколонке. А то ведь это было бы слишком просто, слишком в духе белых - срывать злость на этом черном толстяке. Я выложил доллар на прилавок и сказал:

- Слушай, дядя, я тебя не знаю, и ты меня не знаешь - так что не будем из-за ерунды ссориться. Я зашел к тебе только позвонить. Или ты не можешь доллар разменять?

- Да нет, разменять-то доллар я могу. Я и сотню могу разменять - в любой день. А ты можешь?

- Нет, - ответил я терпеливо.

- Вот и я о том подумал. Еще ни разу в жизни не видал расфуфыренного хлюста с полными карманами. - И решив, что он уже доказал все, что его заплывшие жиром мозги хотели мне доказать, он полез в карман и шмякнул на прилавок четыре четвертака. Я подошел к автомату, достав на ходу всю мелочь из кармана. Я заранее продумал свой трюк со звонком - мне надо было позвонить Сивилле на телефон-автомат в служебном помещении, как я обычно и делал, когда собирался за ней заехать. Мне казалось, что так мой звонок ни за что не смогут засечь. Толстун и Худой даже и не пытались сделать вид, что не подслушивают. Я назвал телефонистке нью-йоркский номер, стараясь говорить как можно тише. Через секунду мне ответила какая-то девчонка. Я попросил Сивиллу, но девчонка сказала, что Сивилла вышла. Тогда я попросил её сходить поискать. Та сказала, чтобы я подождал, и ушла. Через пару минут девушка вернулась и сообщила, что пока не нашла Сивиллу. Я продолжал ждать. Телефонистка попросила меня сказать ей, когда я закончу разговор. Жирдяй-продавец за моей спиной изрек в пространство:

- Видать, недешево тебе обойдется этот звонок, Деловой! Никогда ещё не видал, чтобы по телефону так мало говорили, - и он по-идиотски хохотнул. За такие бабки такой базар!

Наконец я услышал резкое Сивиллино:

- Кто это?

- Привет, дорогая. Как там делишки?

Тихим, злым и почти истерическим голосом она ответила:

- Туи Мур, я из-за тебя, осла, работу потеряю! Ко мне вечера домой приходила полиция! - На слове "полиция" она как бы всхлипнула. - И я точно знаю, что сегодня утром по дороге на работу за мной увязалась полицейская машина. Они вошли к мне в дом... Если в компании узнают...

- Спокойно, милая! Что сказали ребята в форме, что им было надо?

- Они спросили, не знаю ли я твое местонахождение, когда я тебя в последний раз видела. И все.

- И это все? И они больше ничего не спрашивали? А они не сказали, зачем... почему их я интересую?

- Ну что ты прицепился! Я тебе пересказала весь наш разговор. В жизни мне не было так неловко! Я-то думала, что это ты пришел - я как раз переодевалась и в таком виде открыла им дверь. Видел бы ты, как они на меня смотрели!

- А что ты им сказала?

- Правду, мистер! Что не видела тебя уже сутки и что понятия не имею, где ты. Туи, я не понимаю, во что ты вляпался, но говорю тебе, если бы ты получил нормальное место на почте...

- Ты не знаешь? Милая, ты что, газет не читаешь? Телик не смотришь?

- Ах ты негодяй, ты что это проверяешь меня? Ты бы...

- Нет, нет, ничего я не проверяю...

- Слушай, что с тобой такое? Ты говоришь загадками.

- Я звоню тебе из автомата.

- И когда же я тебя увижу?

- Не знаю. Скоро, надеюсь. Я ещё позвоню.

- Послушай, Туи Маркус Мур, ты верни мне мои деньги! Все до последнего цента! Какая же я была дура, что дала тебе такие деньги! Хотела бы я знать, зачем они тебе понадобились.

- Я на них покупаю нефтяную скважину для Мэрилин Монро - что ещё я могу делать с такими деньгами! Я позвоню. Теперь остынь и ни о чем не беспокойся.

- У меня сто причин для беспокойства!

- Ну пока! - Я повесил трубку на рычаг. Я пребывал в недоумении. Почему полиция ничего не сказала ей про убийство, почему об этом не написали в газетах, почему не передали в теленовостях? Если они навестили Сивиллу, значит, они все про меня знают, тогда почему все держится в секрете? Черт, если бы эта глупышка Сивилла могла думать о чем-то помимо своих сраных денег, я бы мог узнать от неё хоть какие-то новости. Но она ничего не знала. И как это полиции удалось так быстро меня вычислить? Через Кей? Да, теперь уж и непонятно, на чьей стороне она. Это, должно быть, все тот же гад, который подставил меня, вызвав полицию к Томасу.... Эти три буквы - К-Т-О - означали теперь для меня жизнь. Или смерть. К-Е-Й - тоже очень интересные три буквы. Правда, я скорее нуждался в других трех буквах - С-О-С.

Телефонистка перезвонила и вежливо попросила меня опустить в автомат ещё восемьдесят пять центов. Вот тут система дала сбой: телефонистка не могла определить, с кем говорит, с белым или цветным - если бы она знала, что с цветным - то не стала бы не утруждать себя вежливостью. Я сказал ей, что мне надо сходить разменять бумажку.