Блестящие разводы - [49]

14

Для Норы не явилось сюрпризом, когда «Картинную галерею Хартискоров» пришлось закрыть из-за того, что Руперт назвал полным отсутствием внимания к делу и разбазариванием фондов. Хотя и не было намеренного обмана, поскольку Хьюберт собирался заняться этим несколько позже (или, по крайней мере, так говорил), но оставалось фактом, что многие художники, работы которых были выставлены в галерее, так и не получили денег от продажи картин. Деньги просто исчезли там, куда часто исчезают растраченные фонды, — растворились в воздухе. Нора была благодарна судьбе, что рядом оказались Руперт, который позаботился о соблюдении процедуры банкротства, а также лорд Джеффри со своим кошельком, заплативший художникам, некоторые из которых были в довольно стесненных финансовых обстоятельствах.

Хотя эта процедура и не вызвала ожидаемого шума и толков, а Хьюберт выражал самое глубокое раскаяние, она видела, что для него уже не осталось каких-либо вариантов и в ее с Хьюбертом отношениях произошло — уже во второй раз — некоторое отчуждение. Не неприязнь — это не случится никогда, но все же отдаление.

Это было необходимо для ее собственного выживания, а выжить ей было необходимо ради Хьюби. Это было как в семье, где растут двое детей, и один все время требует к себе постоянного внимания, гораздо больше, чем другой. Хьюби было уже почти шесть, ему были нужны, да и он имел на это право, забота и внимание душевно здоровой матери, гораздо в большей степени, чем этому взрослому ребенку-отчиму, чья судьба была предрешена еще до того, как Нора его встретила. Ему нужно было или идти ко дну, или выплывать самому. Она лишь молила Бога, чтобы Хьюберт оказался более сильным пловцом, чем они оба предполагают.

Но со своим безразличием, неумением переносить трудности и слабоволием он мог плыть только на короткие дистанции.

Однажды в квартире было обнаружено тело очень красивого юноши, выступавшего на эстраде в женском платье. Те, кто его видел, не могли даже догадаться о том, что это мужчина. Торс несчастного был изрезан геометрическими рисунками, половые органы обезображены. Тут же возникла версия, что он явился жертвой ревнивого любовника. Затем, когда стало известно, что представитель одной из самых известных и богатых семей Англии был постоянным и преданным любовником убитого красавчика танцора, Хьюберт был арестован.

Нора ни разу ни на секунду не усомнилась, что убийца не Хьюберт. Да, он не мог справиться со своим пороком, часто не понимал, что можно, а что нельзя делать, не умел сопротивляться искушениям, но она знала, что в душе Хьюберт мягкий и добрый человек, не способный на столь дикое убийство. И она была убеждена, что скоро все уладится и черная туча подозрения, нависшая над ним, рассеется. Она не покидала дом, поскольку семья была буквально осаждена репортерами, как английскими, так и иностранными. Она изо всех сил старалась сохранить обычный распорядок дня для Хьюби (что было очень непросто, поскольку она не могла позволить гувернантке выйти с ним на улицу).

Совершенно потрясенный случившимся, Джеффри полностью доверил Руперту выступать от имени семьи и взаимодействовать в качестве посредника с полицией, адвокатами и газетчиками: Сам он практически не покидал кабинета, даже обедал и ужинал там, глядя перед собой в пустоту, время от времени встряхиваясь и наливая еще виски, в то время как Нора приносила ему подносы с едой и заставляла хоть немного поесть.

И все же, стараясь ради Джеффри держаться молодцом и охраняя Хьюби от лишних разговоров — прислуге строго-настрого запретили обсуждать происшедшее под угрозой немедленного увольнения, все газеты сжигались немедленно после их быстрого и болезненного просмотра, — она не могла не думать о том, почему имитация женщины, пусть красивая и ослепительная, оказалась столь привлекательной для Хьюберта, когда дома у него была настоящая? И сама же ругала себя за эти несвоевременные мысли, которые не отвечали главной ее задаче — спасти Хьюберта.

Она была счастлива, что, когда Джеффри наконец заговорил, он выразил свою уверенность в невиновности Хьюберта.

— Возмутительно! — с негодованием воскликнул он, а затем еще раз повторял это осекшимся от отчаяния голосом. Однако она не была уверена, верит ли в невиновность брата Руперт, и сомневалась, действительно ли он делает все возможное для его спасения, хотя спустя некоторое время начинала упрекать себя за свои сомнения. Он с утра до вечера занимался проблемой Хьюберта, встречаясь с адвокатами, чтобы разработать стратегию защиты, настаивал, чтобы полиция отпустила его под залог, стараясь, насколько это было возможно, избавить семью от унижения и общественного скандала. Руперт просил ее забрать Хьюби и уехать из Лондона в их загородное поместье, предоставив ему одному заниматься этой грязью. Их ближайшие соседи в провинции жили довольно далеко и были достаточно тактичны, чтобы не нарушать их уединения, и она будет вне досягаемости газетчиков. Ей не нужно будет все время выглядывать из окна, чтобы лицезреть группу зевак, каждое утро собирающихся у их дверей и болтающихся там до вечера, несмотря на присутствие службы безопасности.