Блеск шелка - [178]

Да, так оно и было. Но, что бы ни делал Виченце, что бы ни говорил этот омерзительный Паломбара, Константин всегда оставался непреклонен, отстаивая свои убеждения. Он не испытывал ни сомнений, ни страха, его разум все время был чист и ясен, как солнечный свет. Рассудок никогда еще его не подводил. И сейчас он воспользуется не только своим разумом, опытом, но и еще кое-чем. Он не расскажет об этом Виченце, который так неожиданно стал ему полезен, но тем не менее не перестал быть врагом.

– Я не желаю вступать в дискуссии на теологические темы! – гневно крикнул Константин Анастасию, после того как попросил его о помощи, но в ответ получил категорический отказ и услышал яростные доводы против этой идеи. – Я просто хочу, чтобы ты посетил Мочениго как лекарь. Вдруг окажется, что Виченце нельзя доверять?

– Разумеется, ему нельзя доверять, – с горечью произнес Анастасий. – Что же я могу сделать?

– Принести еще одну порцию противоядия, – быстро ответил Константин. – Ты не можешь сказать «нет». Иначе ты откажешь в помощи Мочениго и своему народу.

Анастасий вздохнул. У него не было выбора, и они оба это знали. Если бы он попытался предотвратить заговор или рассказал бы о нем людям, то расшатал бы их веру, а они хватались за нее, как утопающий за соломинку. Возможно, он даже спровоцировал бы панику, которая окончательно погубила бы византийцев.

Глава 93

Входя в дом Мочениго, Анна подумала о том, что здесь долгое время жил Джулиано. Но прежде всего ее заботило тяжелое состояние Андреа. Едва переступив порог, она окунулась в атмосферу беспокойства. Здесь царила странная, напряженная тишина, которая наступает, когда чувствуешь, что близкий, дорогой тебе человек испытывает жестокие муки, которые вот-вот закончатся смертью.

Жена Мочениго, Тереза, встретила лекаря у дверей в комнату больного. Ее лицо побледнело, а синева под глазами свидетельствовала о недосыпании. Волосы женщины были наскоро сколоты на затылке: сейчас у нее не было времени ухаживать за своей внешностью.

– Я рада, что ты пришел, – сказала Тереза Анне. – Похоже, что от лекарства, которое ему дали в прошлый раз, Андреа стало еще хуже. Мы полностью полагаемся на епископа Константина. Бог – наша последняя надежда. Быть может, нам сразу следовало обратиться к Нему, а не к врачевателям?

Анна поняла, что, хоть сам Андреа осознанно принимал участие в сотворении чуда, его жена находилась в полном неведении. Однако сейчас это уже не имело никакого значения. Анна проследовала за Терезой в комнату Андреа.

Здесь было очень душно. Крыша накалилась на солнце, окна были закрыты. В комнате стоял запах больного тела.

Мочениго лежал на кровати. Его лицо было багровым, опухшим и блестело от пота. Вокруг рта появились волдыри. Было очевидно, что маленькая бутылочка с антидотом, которую Анна прихватила с собой, не сможет облегчить столь тяжкие страдания.

Больной открыл глаза и посмотрел на нее. Потом улыбнулся, несмотря на жуткую, нестерпимую боль.

– Думаю, что только чудо сможет меня спасти, – произнес Андреа. На мгновение его лицо просветлело, но тут же помрачнело. – Я потерплю еще день или два, если это укрепит веру людей – оно того стоит. Византия всегда была добра ко мне. Хочу отдать ей долг… хотя бы частично.

Анна промолчала. Ее удручала фальшь происходящего, и она ненавидела Константина за то, что он втянул ее во все это. Однако, возможно, Мочениго был прав и благодаря его чудесному исцелению люди воспрянут духом. Это было его подарком тем, кого он любил.

Снаружи послышался слабый шум. Казалось, толпа становилась все больше. Слух о том, что Мочениго умирает и вскоре к нему придет епископ Константин, уже распространился по городу. Что привело сюда людей, скорбь или надежда? А может быть, то и другое?

Шум сменился приветственными криками, и Анна поняла, что Константин прибыл. Через минуту к двери в спальню больного подошел один из слуг епископа и попросил, чтобы Мочениго вынесли наружу, где его ждали друзья.

Анна подалась вперед, чтобы помешать:

– Нельзя!

Но ее оттеснили. По распоряжению слуги Константина в комнату вошли люди. С серьезным и торжественным выражением лиц они положили умирающего на носилки и вынесли его на улицу. Никто не собирался слушать Анну. Она была обычным лекарем, а Константин говорил от имени Бога.

Анна вышла следом за носилками. Мочениго находился в таком жутком состоянии, что не мог вымолвить ни слова. Его жена с мертвенно-бледным лицом послушно выполняла распоряжения слуги епископа.

На улице уже собралось более двух сотен людей; вскоре их число должно было увеличиться до трехсот, потом – до четырехсот.

Сам Константин молча стоял на верхней ступеньке, воздев руки к небу. Наконец он отчетливо произнес:

– Я пришел сюда не для того, чтобы дать этому прекрасному человеку последнее причастие и подготовить его к смерти.

– Ты бы лучше всех нас к ней подготовил, – раздался голос. – Мы страдаем, так же как он!

По толпе пронесся гул одобрения, несколько человек стали размахивать руками.

Константин еще выше поднял ладони.

– Над нашим городом действительно нависла ужасная угроза, – громко крикнул он. – Однако, если Пресвятая Богородица будет с нами, разве имеет значение, кто на нас нападет – войска короля Карла или легионы тьмы?