Блеск шелка - [154]

– Этот ребенок – Джулиано? – уточнила она.

– Муж Маддалены с самого начала знал обо всем. Он увез ее в какое-то уединенное место. Однако, когда ребенок, мальчик, появился на свет, мужчину начала терзать ревность. Он был очень груб – и не только с Маддаленой, но и с малышом. Сначала это проявлялось в мелочах, и моя сестра надеялась, что все образуется. – Голос пожилой монахини наполнился горечью, которая со временем становилась лишь острее. – Но муж Маддалены догадывался, что она по-прежнему любит отца ребенка. Каждый раз, когда он смотрел на малыша, тот напоминал ему об этом, и ревность проворачивала нож в кровоточащей ране. Муж Маддалены становился все более жестоким. С Джулиано стали происходить неприятности. Дважды слуги едва успели спасти его от серьезных травм и, возможно, от смерти.

Анна живо представила себе все это: страх, стыд, постоянная тревога.

– Чтобы защитить мальчика, Маддалена убежала с ним, – продолжала Евдоксия. – Она пришла ко мне. Я тогда была замужем и наслаждалась жизнью. Но муж мне надоел. – При упоминании об этом монахиня передернула плечами. – Он был богат и обеспечивал мне комфортную жизнь, но не мог дать детей. На самом деле он не мог… – Евдоксия не стала заканчивать предложение.

Анна прикоснулась к худой кисти монахини, лежавшей поверх рясы:

– Вы помогли Маддалене?

– Я сделала так, как она хотела: стала воспитывать Джулиано как собственного ребенка. Мой муж согласился. Сначала мне показалось, что он даже обрадовался. Я помогала Маддалене как могла. – Евдоксия часто заморгала, но это не помогло ей удержать слезы. – Я полюбила этого малыша…

– Продолжайте, – прошептала Анна.

– Все было хорошо, пока Джулиано не исполнилось пять лет. Мой муж постепенно становился все более властным, категоричным, и все больше мне надоедал… Я… – Евдоксия испустила глубокий вздох. – Я была очень красива в молодости, как и Маддалена. Мы были настолько похожи, что люди иногда путали нас, принимая одну за другую…

Анна терпеливо ждала.

– Мне было тоскливо – одиночество терзало и душу, и тело, – продолжала Евдоксия. – У меня появился любовник – и не один. Я вела себя отвратительно. Мой муж обвинил меня, обозвав продажной женщиной, шлюхой, и сказал, что у него есть свидетели, чтобы это доказать. – Она снова глубоко вздохнула. – Маддалена взяла вину на себя. Она настаивала на том, что это ее, а не меня видели с посторонним мужчиной. Я знаю, она сделала это ради Джулиано, а вовсе не ради меня. Я могла позаботиться о мальчике, а она нет.

Анна с трудом сглотнула – горло сжало спазмом.

– Маддалену признали виновной, и она понесла наказание за блуд. Спустя некоторое время она умерла от побоев и лишений. Думаю, к тому времени она сама мечтала о смерти. Маддалена никогда не переставала любить Джованни Дандоло, и ей не оставалось ничего иного, кроме смерти.

Евдоксия захлебнулась слезами.

– Мой муж знал, что в таверне в тот вечер была именно я, знал, почему Маддалена взяла мою вину на себя. Он заставлял меня развестись с ним и принять постриг. Но отказался оставить у себя Джулиано. Он бы вышвырнул его на улицу или продал бы людям, которые покупают детей бог знает для каких целей. – Евдоксия содрогнулась. – Я взяла племянника и убежала из Никеи. По пути в Венецию мне пришлось побираться и даже торговать своим телом… Добравшись до места, я передала ребенка его отцу. Человека по имени Дандоло несложно было найти. Я подумывала о том, чтобы остаться в Венеции и даже умереть там, но у меня не хватило духу. Что-то в глубине души требовало иного искупления моих грехов. Я вернулась в Никею и приняла постриг, как и обещала мужу. Я прожила здесь почти сорок лет. Вероятно, я обрела душевный покой.

Анна кивнула; ее лицо тоже было мокрым от слез.

– Человеческие ошибки, одиночество и томление легко понять. Конечно, вы обрели покой… Можно ли мне привести к вам Джулиано, чтобы вы рассказали ему эту историю?

– О да, прошу тебя, приведи его! – воскликнула Евдоксия. – Я… я даже не знала, жив ли он. Скажи, он вырос хорошим человеком? Он счастлив?

– Он замечательный, – ответила Анна. – И встреча с вами как ничто другое сделает его счастливым.

– Спасибо. – Евдоксия вздохнула. – Не беспокойся по поводу снотворного. Оно мне не понадобится.

Глава 74

Джулиано отдал икону папе римскому. Венецианец предпочел бы вернуть ее Михаилу, но понимал: если он это сделает, Михаилу придется упаковать ее и снова отправить в Рим. Икона может сгинуть в море, особенно в это время года.

Поэтому, когда папский посланник явился к Джулиано, тот немедленно продемонстрировал икону и вручил ее пришедшему, чтобы тот отвез ее в Рим в дар от Венецианской республики. Дандоло сказал, что отбил икону у пиратов. Конечно, никто ему не поверил, но это не имело значения. Они распили бутылочку хорошего венецианского вина, приятно провели время, а затем посланник ушел, унося с собой икону под охраной целого отряда солдат.

Джулиано отправился в Константинополь и прибыл туда спустя шесть недель. Пройдя под парусами вверх по Мраморному морю, против мощного встречного ветра, он был рад, когда наконец бросил якорь в водах Золотого Рога. Знакомые очертания огромного константинопольского маяка, красноватые стены Святой Софии согрели его душу. Однако Джулиано прекрасно понимал: это лишь иллюзия безопасности.