Блеск минувших дней - [15]

Она держалась подальше от Фиренты, этого быстро растущего, агрессивного города, потому что в нем жили агрессивные священнослужители. Сначала Елена жила возле Авеньи, потом два года недалеко от Акорси. Фолько Чино, прославленный наемник, который там правил (его дед захватил этот город), тоже был агрессивным, но с точки зрения веры условия в этом городе были помягче.

Фолько был не просто военачальником, но и образованным человеком. Таких было мало. Можно цитировать философов, думала Елена, и все равно сжечь семью фермера в ее собственном доме.

В последний раз она переехала на юг, ближе к Ремиджио, потому что умирала ее возлюбленная. Елена не сумела ее спасти: у женщины началась лихорадка, которая так и не прошла. Это воспоминание до сих пор причиняло боль по ночам. Елена всегда верила, что определенные моменты в жизни подсказывают тебе, что пора что-то изменить.

Она никогда не старалась оповестить людей, что живет в таком-то месте и может предложить свои услуги больным, но слухи о целителях обычно быстро распространяются в сельской местности, потому что даже бедняки нуждаются в лечении. Обычно эти слухи скрывали от священнослужителей, поскольку самые рьяные из них считали, что сам факт исцеления является нарушением воли Джада, вмешательством в предназначенный ход жизни. Но в маленьком городке недалеко от Ремиджио – города Теобальдо Монтиколы – Елена вылечила Старшего Сына Джада из обители у стен города. Она боялась тогда (Елена тоже могла испытывать страх) – и потому, что знала его положение в обществе, и потому, что его ранил сам Монтикола, – но священник оказался благодарным и щедрым, и после она чувствовала, что находится под его защитой.

Елена так и не поняла, почему уехала оттуда. Вероятно, ей не нравилось находиться под чьей-то опекой, чувствовать себя обязанной, даже если это было не так. Ее любовник (на этот раз мужчина) собирался в Фиренту. Он был искусным каменщиком, а там все строили и строили, даже больше, чем Монтикола в Ремиджио. Честолюбивая Фирента платила мастеровым очень щедро, там всем заправляли банкиры Сарди, хоть об этом и не говорилось вслух. Любовник звал ее с собой, и она думала над этим, но все же отказалась.

Елена тогда решила: настал очередной момент, когда жизнь снова подсказывает ей, что пора что-то менять.

Для безопасности в дороге она присоединилась к группе пилигримов, возвращающихся на север, в Феррьерес, из Родиаса, но потом тихо покинула их раньше, чем планировала: ею овладело чувство пугающей уверенности, когда они миновали маленькое селение недалеко от Милазии.

Сколько бы Елена ни перемещалась по стране, все ее поездки ограничивались одним уголком Батиары. Можно регулярно что-то менять, выдергивать свою жизнь с корнем, как растение, и все равно оставаться вблизи от того места, где ты родилась. Если бы она захотела, то уже через неделю или две могла бы оказаться дома, в саду, пройти по мозаичному полу, повидать родных.

Елена этого не сделала. Она не хотела возвращаться домой. Хотела строить собственную жизнь, с любовью и дружбой или без них, как получится, хотя предпочла бы и то и другое, если бы могла выбирать. Она не понимала, откуда в ней это упрямство, точно так же, как не понимала духов, которых видела, или уверенность, которая ее посещала. Елена была все еще молода, училась со всем этим жить и действительно верила, что ее жизнь не будет обычной, как бы ни сложилась.

Когда-нибудь, думала Елена, она непременно двинется дальше. Может быть, через узкое море, в Саврадию и даже за нее. Елену манил Сарантий, возможность увидеть Город Городов, это место древней мудрости, которому сейчас грозила великая опасность. Восточный император настойчиво слал просьбы о помощи. Некоторые говорили, что захватчики-ашариты под предводительством своего калифа могут однажды овладеть городом.

Это невозможно, конечно. Стены Сарантия – самые мощные в мире, да к тому же город защищает море.

Елена поселилась в пустом доме в селении неподалеку от Милазии. C презрением отвергла притязания человека, который объявил себя владельцем дома и потребовал от нее плату, но потом предложила помочь его маленькому сыну, страдающему от боли в груди; ей уже приходилось лечить подобную болезнь, и она действительно исцелила мальчика.

После этого все наладилось. Ей платили едой и дровами, что ее вполне устраивало. Она приучила себя не чувствовать одиночество, почти никогда. В окрестных лесах и реке и в ночной тьме жили некие силы, которые ей обязательно хотелось понять, и она изучала их. Как-то, расчесывая волосы, Елена заметила, что в них появилась седина. Она была еще слишком молода, но в ее семье все седели рано.

С того самого дня, как она, избрав свою жизнь, ушла из дому, Елена понимала, что ей, возможно, придется постоянно переезжать с места на место. Такая кочевая жизнь была частью ее выбора. Безопасность для каждого заключается в чем-то своем, а для кого-то она вовсе недостижима.

Однако у некоторых людей есть призвание. Можно сказать, голос души. Очевидно, Елена была из таких людей, и не было смысла это отрицать. Она всегда в дороге, это ее дорога. В ней живет смех, лукавство. И страсть тоже, которая, впрочем, способна выбить из колеи, и потому Елена старается не слишком в нее погружаться. Она бы никогда не стала утверждать, что ведет себя благоразумно и осмотрительно, но зато точно знала, что ее дар – настоящий, как бы трудно ни было его описать.