Блеск и будни - [10]

Адам взглянул на деда.

— Вы думаете, что ваш сын и его семья были убиты преднамеренно?

— Вот именно. Это не простое совпадение. Кроме того, вчера по почте я получил вот это.

Он вынул клочок бумаги из-под пледа и передал его Адаму. Молодой человек развернул листок. Дешевая, запачканная чернилами бумага, но, несмотря на это, неряшливо написанные слова производили впечатление: «Сначала семья. Потом вы. Именем Кали».

Впервые после приезда в Понтефракт Холл Адама обдало холодком дурных предчувствий.

— Но, дедушка, вам грозит опасность! — воскликнул он.

Старик пожал плечами.

— Возможно. Я нанял еще двух ночных сторожей. К тому же, что за опасности могут существовать для человека моего возраста? В любом случае я долго не протяну. Поэтому, если какой-нибудь грязный нищий заколет меня, то, возможно, я и заслужил это, ибо все эти годы выступал против соотечественников своей матери. Но, Адам, я говорю тебе все это не просто так. Опасность грозит не только мне. Она нависла также над тобой и Сидонией. Если эти люди настолько кровожадны, что взорвали яхту, то все мы оказались в опасном положении, верно?

— Естественно.

— Поэтому, Адам, ты должен возвратить «Глаз идола» в храм Лакнау. Может быть, Кали и является языческой богиней, хотя мне иногда кажется, что она настоящая богиня, но это их богиня, так же как и этот камень. Поклянешься ли ты мне, что отвезешь камень в их храм?

Адам был здесь совершенно посторонним человеком. Теперь же он стал близким и своим, наследником одного из богатейших состояний в Англии. Но на мгновение он стал опять чужаком, узнав о тайне своего происхождения от индийской женщины. Самая большая ирония заключалась в том, что гордые де Веры платили теперь кровью за то, что похитили столетие назад. Хотя Адаму и было непонятно, почему через сто лет какие-то таинственные личности или отдельный человек вдруг стали требовать возвращения этого камня, у него даже не возникало сомнений в том, что он должен выполнить просьбу деда. Он был последним мужчиной из рода де Веров, наследник этого рода, и был обязан исправить совершенное в прошлом преступление. К тому же воображение рисовало ему необычайные приключения. Его юная кровь просто забурлила от предвосхищений.

— Конечно, дедушка, — согласился он.

Старик откинулся на спинку своего кресла, на лице его отразилось чувство облегчения.

— Через шесть недель из Лондона в Бомбей отплывает пароход «Звезда Востока». Я прикажу своему управляющему заказать тебе билет, и ты сможешь отплыть туда сразу же после бала, который организует Сидония. Индия необычная страна, но мы обязаны ей своим богатством, она у нас в буквальном смысле в крови. Тебе не помешает познакомиться с ней.

Индия! Взор Адама опять упал на огромный розовый бриллиант, который он все еще держал в руке. Для молодого человека, который не побывал еще даже в Лондоне, Индия воплощала в себе всю сказочную привлекательность Востока.

Показав глазами на бриллиант, дед добавил:

— Понятно, что ты должен будешь вооружиться.

— Ну, душечка, сомнений нет, ты забеременела.

Старуху звали мать Кроуфорд, известную в Уайкхем Райзе повивальную бабку. Лиза зажмурилась.

— Бедняжка, знаю, о чем ты думаешь: как сообщить об этом отцу, нашему приходскому священнику? Да, согласна, дело трудное, — прокряхтела старуха.

Мать Кроуфорд подумала, что получается забавно: у незамужней дочери приходского священника возникает вроде бы как семья. Но для Лизы забавного в этом ничего не было. Она сидела у камина в небольшой гостиной дома матери Кроуфорд на Верхней улице. Уже стемнело, на дворе завывал ветер, но Лиза не решилась прийти сюда днем из опасения, что ее могут увидеть.

— Кто же отец, дорогуша? — спросила повивальная бабка, очень походившая на ведьму.

— Этого я не скажу.

— Ты не доверяешь мне? — прокудахтала старуха.

— Не очень-то доверяю. Да и какая разница?

— Могу прервать беременность, дорогуша, — шепнула мать Кроуфорд. — А для такой славной девушки сделаю хорошую скидку.

Лиза поднялась.

— Прерывать беременность не понадобится, — заявила она, — потому что все будет законно. Сколько я вам должна?

— Ах, с дочери приходского священника хватит и одной гинеи, детка. Но лучше сделать аборт. Какая разница, одним человеком больше или меньше в этом жалком мире?

Лиза открыла свой небольшой кошелек. Она забрала из дома все свои сбережения, ибо решила, что если она попалась, то все свои надежды возложит на Адама и поедет прямо к нему. Когда она найдет Адама, все устроится. Разве он для нее не настоящий рыцарь, поклявшийся оберегать свою даму сердца?

Она подала монету матери Кроуфорд.

— Спасибо, — сказала она. — И постарайтесь не проболтаться об этом. У этого ребенка будет отец.

— Ах, дорогуша, ни одна душа не прознает. Можешь не сомневаться. Я давно бы перестала заниматься такими делами, если бы выбалтывала то, что знаю. Счастливо, дорогая. Удачи.

Лиза направилась к дубовой двери невысокой комнаты, освещенной отсветом горящих дров.

— Когда отец ребенка узнает об этом, он поступит правильно.

Она вышла на улицу. Завывал ветер и хлестал дождь — отвратительная погода, чтобы выходить на улицу и тем более идти куда-то. Но у нее было слишком мало денег, чтобы сесть в дилижанс, идущий до Понтефракт Холла, а железная дорога еще не дошла до этого отдаленного уголка Йоркшира.