Блёф - [16]

— Что ты городишь, Кошкодавов? Да ведь на луне-то воздуха нет!

— Я-то знаю, не маленький! А выходит, что ты и о Луне думал.

— Коли так припрёт нашего брата эмигранта, так и не о том задумаешь!

— Вот не подозревал, чтобы у моего компаньона были такие высокие идеи…

— Это у меня в голове давно колом сидит, Кошкодавов!

Пузявич страстно плюнул в океан и замолчал на минуту.

— Да, лишь я убедился, что советская граница крепче бетона, я так и завертел мозгами на эту тему.

— Зелёное это дело, Казимир! Брось!

— Да как бросить?! Ведь это значит заново основать государство Российское! Найти для него новую территорию!.. Да-с! Это не птичьим удобрением торговать, чем мы сейчас занимаемся!! Плохой ты товарищ стал, Кошкодавов, ненадёжный! Творог!

Кошкодавов обиженно засопел носом. Пузявич сразу заметно смутился, даже было беззаботно запел, но тут ему чем-то залепило гортань, он достал платок, намереваясь высморкаться, но, увидев, что на палубе нет посторонних, сунул платок обратно и обошёлся пальцами.

Варсонофий покровительственно взглянул на него и с внезапной строгостью спросил:

— Гм!.. А у нас ведь кажется титула герцога не было в обиходе?

— Были… привозные… Лейхтенбергские там… ну, и вообще… а что?

— Да так, примериваю… (Вполголоса.) Герцог Кошкодавов, нет, Кошкобергский!.. Лучше — князь!.. Князь Кошкодавов!

3. Хау-даз-хи-дует лорд Стьюпид

Вытесняя 165000 кубических сантиметров воздуха, задевая любую дверную притолку ниже шести футов и 5 дюймов своими рыжими волосами, никогда не улыбающийся лорд Бриджмент Уинстон Стьюпид имел право и средства для себя одного занимать особняк, площадью в 10000 квадратных метров в центральной части Лондона.

Жизненное призвание лорда сложилось из целого ряда определяющих таковое факторов: лорд обладал значительными по своим размерам и доходности угольными копями, несварением желудка и сверхъестественным даром угадывать, с точностью до одного месяца, лошадиный возраст, не заглядывая при этом коню в зубы.

Вся эта куча определяющих лорда признаков способствовала тому, чтоб доходы с копей лорд стремился постоянно куда-нибудь направить, большею частью это шло на удовлетворение других двух черточек лорда. Лечение капризного органа, заставляющего недоумевать лордовы кишки, поглощало известную часть доходов, близкую к трети оных, а изыскания метрического характера относительно каждой встречной лошади (ибо лорд любил доказывать свою правоту с документами в руках) тоже вгоняли ему, что называется, в копеечку.

Дожить до 28 годов под влиянием такой удручающей нормального человека обстановки и не сделаться жертвой внезапного прилива непобедимой скуки было бы невозможно. Действительно, на лорда точно обрушилась гора. Историк достославного рода лордов Стьюпидов безусловно расскажет её в таком виде:

«Во время розыгрыша Дерби лорд Бриджмент сопровождал в коляске герцогиню Девоншайрскую… Кроме этих двух названных особ в коляске были посланник Швеции и итальянский атташе. Возник разговор о замечательной способности лорда относительно лошадиного возраста. К случаю, коляску опережало запряжённое четвёркой ландо принца Уэлльского. Лорд, точно декламируя, бросал определения: «первая правая — пять лет четыре месяца, левая — шесть лет два месяца, задняя правая…» — тут лорд умолк и громко зевнул. Герцогиня была страшно шокирована. На робкий вопрос итальянского атташе о задних лошадях лорд устало отвернулся».

Этот почти трагический случай послужил поворотным пунктом в жизни лорда. Оставив свою страсть с лошадиными годами, лорд убедился, что в жизни у него ничего-то нет, кроме доходов и нерадивого желудка. В конце концов всё имеет свою реакцию, и вот мы видим, что лорд Бриджмент изволил внезапно заметить, что на свете имеются вещи, именуемые хотя бы Европой, Америкой и т. д. Подобная новость даже вызвала на его землистом лице гримасу, которую очень близкие лорду люди безусловно бы нашли возможным счесть за лучезарную улыбку. Всё пришло в относительное оживление. Камердинер изумился, услышав о чемоданах, а дворецкий послушно и бесстрастно сказал «так точно, милорд», когда лорд через восемь дней, внезапно вернувшись из европейской поездки, сказал: «Европа — это дутое предприятие, нигде нет порядочных бифштексов».

Так закончилось знакомство лорда со Старым Светом.

Совершенно случайно, бродя по своим многочисленным покоям, лорд увидел на стене фотографию прелестного морского судна. Он недоумевающе посмотрел на эту штучку и, ощутив внезапное беспокойство, позвонил дворецкого.

— Что это? — ткнул он костлявым пальцем в фотографию.

— Это ваша паровая яхта, милорд! — невозмутимо отвечал великолепный слуга.

Лорд ещё раз посмотрел на изображение корабля.

— Гм.

И, поворачиваясь на каблуках, добавил, должно быть по старой привычке, правда, показывая на фотографию:

— Запрягите… Я еду… в Америку…

4. Астрономия, уложенная в чек с далеко не астрономической цифрой

Ковбоев и Кудри, перебивая друг друга, сыплют град слов на голову утонувшего в кресле лохматого седого человечка.

— Вы только учтите, дорогой профессор… Мировая сенсация!

— Нет, нет, не могу! — отмахивается профессор.