Бледный всадник - [98]

Но мы не встретили ни одного датчанина. Мы не увидели и ни одного сакса. Все деревни и фермы, которые попадались по дороге, были разграблены и сожжены, и мы путешествовали по мертвой земле.

На второй день Стеапа свернул на запад. Он не объяснил, почему внезапно изменил направление, а просто упрямо взбирался на холмы. Я последовал за ним, ведь мой спутник знал местность, рассудив, что маленькие тропинки, которые он выбирает, приведут нас к голым возвышенностям Дэрентморы.

Стеапа скакал без остановок, его грубое лицо было мрачным, а когда один раз я окликнул его, сказав, что мы должны быть осторожнее, потому что в маленьких долинах рыщут отряды датских фуражиров, он не обратил на меня внимания, а почти галопом понесся вниз, в одну из таких долин, и остановился только тогда, когда показалась усадьба…

Вернее, то, что некогда было усадьбой. Теперь здесь остались лишь влажный пепел и темно-зеленая трава. В тени высоких деревьев, на которых только что появились первые листочки, лежали узкие пастбища, по краям пастбищ густо росли цветы, но там, где раньше стояло несколько маленьких строений, ничего не было, только угли, черный пепел и грязь.

Стеапа, оставив лошадь, пошел туда.

Он потерял свой гигантский меч, еще когда датчане взяли его в плен в Сиппанхамме, поэтому прихватил с собой огромный боевой топор и теперь тыкал его широким лезвием в темные кучи.

Я схватил его лошадь, привязал вместе со своей к обугленному стволу ясеня, некогда росшего рядом со скотным двором, и стал наблюдать за Стеапой. Я ничего не сказал, потому что чувствовал: одно слово — и он взорвется. Великан присел на корточки рядом со скелетом собаки и несколько минут смотрел на почерневшие от огня кости, потом протянул руку и погладил голый череп. На лице Стеапы виднелись слезы, а может, это были капли дождя, тихо падавшего с низко плывущих облаков.

Раньше здесь наверняка жили несколько семей; на южном краю фермы стоял дом побольше, и, исследовав его обугленные развалины, я увидел, куда именно датчане тыкали старыми жердями, чтобы отыскать спрятанные деньги. Я догадывался, что Стеапа вырос здесь, в хибарке раба. Он не нуждался в моем присутствии, и я демонстративно остался в стороне, гадая, не сказать ли ему, что нам вообще-то пора продолжить путь.

И тут Стеапа вдруг начал копать, рубить мокрую красную грязь своим огромным топором и вычерпывать землю голыми руками, пока не вырыл для собаки неглубокую могилу. От бедного животного уже остался только скелет. На старых костях все еще держалось несколько клочков шерсти, но плоть сгнила и ребра рассыпались, значит, его убили несколько недель назад. Стеапа собрал кости и бережно положил их в могилу.

И как раз в этот момент появились люди.

Вы можете ехать по выжженной мертвой земле и никого не видеть, но еще вовсе не значит, что не видят вас. Когда пришел враг, люди спрятались, ушли в леса и ждали там, а вот теперь из-за деревьев вышли трое.

— Стеапа, — окликнул я.

Он повернулся, взбешенный моим вмешательством, но потом увидел, что я показываю на запад.

Стеапа радостно взревел, узнав троих вооруженных копьями людей, и те побежали к нему, бросили оружие и обняли богатыря. Некоторое время все четверо говорили одновременно, но потом успокоились и, отведя одного из местных в сторону, я обо всем его расспросил.

Датчане пришли вскоре после Йоля, сказал он мне. Они появились внезапно, никто даже и не предполагал, что язычники уже в Дефнаскире. Эти трое спаслись потому, что валили бук в лесу неподалеку. Они слышали, какую резню учинили тут, и с тех пор жили в лесах, опасаясь датчан, которые все еще рыскали по Дефнаскиру в поисках еды. Эти люди не видели поблизости саксов. Они похоронили погибших на выгоне, лежавшем к югу от фермы.

Стеапа пошел туда и опустился на колени на мокрую траву.

— Его мать тоже погибла, — пояснил мне местный.

Он говорил по-английски с таким странным акцентом, что мне постоянно приходилось его переспрашивать, но эти четыре слова я понял.

— Стеапа хорошо обращался со своей матерью, — сказал этот человек. — Он привозил ей деньги. И она больше не была рабыней.

— А его отец?

— Он давно уже умер. Очень давно.

Я испугался, как бы Стеапа не подумал выкопать тело матери, а потому решительно подошел и встал перед ним.

— Мы должны выполнить королевский приказ, — напомнил ему я.

Он поднял на меня глаза. Его грубое лицо ничего не выражало.

— В стране полно датчан, которых надо убить, — сказал я. — Тех датчан, которые убили здесь людей, надо убить самих.

Стеапа отрывисто кивнул, встал и посмотрел на меня сверху вниз — он возвышался надо мной, как башня. Потом вытер лезвие своего топора и сел в седло.

— В стране полно датчан, которых надо убить, — повторил Стеапа — и, оставив его мать в холодной могиле, мы отправились на поиски этих датчан.

Глава десятая

Мы поскакали на юг.

Мы продвигались вперед осторожно, потому что нам сказали, будто бы датчане все еще находятся в этой части графства, хотя сами мы не видели ни одного.

Стеапа молчал до тех пор, пока на заливном лугу мы не проехали мимо кольца каменных столбов — одной из загадок, оставшихся еще с древних времен. Такие кольца можно встретить по всей Англии, среди них попадаются огромные, но это кольцо, примерно около пятнадцати шагов в ширину, представляло собой просто десяток покрытых лишайником камней, не превышающих рост человека.