Бледный всадник - [97]

Я ничего не ответил. Аглэсвиф — так назывался демон, чудовище.

— И епископ говорит то же самое, — с серьезным видом продолжала Этельфлэд. — Мне не нравится епископ.

— Вот как? А почему?

— У него слюни текут.

Она попыталась продемонстрировать, как именно, но при этом умудрилась плюнуть на Вздох Змея и стала вытирать клинок. А затем поинтересовалась:

— Так Исеулт и вправду аглэсвиф?

— Конечно нет. Она вылечила Эдуарда.

— Это сделал Иисус, а еще Иисус послал мне маленькую сестричку.

Девочка нахмурилась, потому что все ее усилия загладить царапину на клинке Вздоха Змея оказались тщетными.

— Исеулт — хорошая женщина, — сказал я.

— Она учится читать. А я уже умею читать.

— Правда?

— Ну, почти. Если Исеулт будет читать, она сможет стать христианкой. А мне бы хотелось быть аглэсвифом.

— Вот как? — удивился я. — Интересно почему?

Вместо ответа Этельфлэд зарычала на меня и согнула пальчики, изображая когти. Потом засмеялась.

— Это датчане? — спросила она, увидев, как с юга приближаются всадники.

— Это Виглаф, — ответил я.

— Он милый.

Я отослал девочку обратно в Этелингаэг на лошади Виглафа, а затем призадумался о том, что она сказала. Я гадал, в тысячный уже, наверное, раз, почему я остаюсь с христианами, которые уверены, что я оскорбление их Богу. Они называли моих богов «двоголдз», то есть фальшивыми, и считали меня Утредом Нечестивым, поскольку я не только поклонялся ложным божествам, но и жил с аглэсвифом. Однако все это меня нимало не смущало: напротив, я всячески рисовался, всегда открыто носил амулет с молотом Тора, и, кстати, в ту ночь Альфред, как всегда, вздрогнул при виде моего амулета.

Он вызвал меня в свой дом, где я нашел его согнувшимся над игральной доской: он сражался в тафл с Беоккой, у которого было больше фигурок. Тафл казался мне простой игрой: у одного игрока были король и дюжина деревянных других фигурок, а у второго — вдвое больше фигурок, но не имелось короля. По правилам полагалось передвигать фигурки по клетчатой доске, пока все фигурки одного из игроков не оказывались в окружении. У меня не хватало терпения на эту игру, но Альфред ее любил, хотя, похоже, сейчас проигрывал и потому испытал облегчение при виде меня.

— Я хочу, чтобы ты отправился в Дефнаскир, — сказал он.

— Конечно, мой господин.

— Боюсь, твой король в угрожающей ситуации, мой господин, — радостно провозгласил Беокка, указывая на доску.

— Неважно, — раздраженно ответил Альфред. — Ты отправишься в Дефнаскир, — снова повернулся он ко мне, — но Исеулт должна остаться здесь.

— Ей опять придется быть заложницей?! — возмутился я.

— Я нуждаюсь в ее снадобьях, — заявил Альфред.

— Из-за которых ее здесь считают аглэсвифом?

Король недовольно посмотрел на меня.

— Если Исеулт лечит меня, значит, она орудие в руках Бога, и с Божьей помощью она придет к истине. Кроме того, тебе придется скакать очень быстро, так что ни к чему брать с собой женщину. Ты отправишься в Дефнаскир и, как только найдешь Свейна, прикажешь Одде Младшему собрать фирд. Скажи ему, что Свейна надлежит изгнать из графства, а едва только Одда это выполнит, пусть немедленно явится сюда вместе со своим войском. Он командует моими телохранителями и должен быть здесь.

— Ты хочешь, чтобы я отдавал приказы Одде? — спросил я с насмешкой, хотя в душе был удивлен.

— Хочу. И я приказываю тебе с ним помириться.

— Да, мой господин, — ответил я.

Он почувствовал сарказм в моем тоне.

— Все мы саксы, Утред, и сейчас самое время забыть о былых разногласиях.

Беокка понял, что, если он сейчас победит Альфреда в игре, король рассердится еще больше, и предусмотрительно убрал фигурки с доски.

— Ибо сказано: «Дом, разделившийся сам в себе, не устоит», — вставил он.

— Возблагодарим же Бога за эту истину, — сказал Альфред. — И мы должны любой ценой избавиться от Свейна.

То была великая истина. Я не мог не признать в душе ее правоты. Альфред хотел после Пасхи отправиться воевать с Гутрумом, но вряд ли было возможно это сделать, пока за его спиной оставались войска Свейна.

— Так что найдешь Свейна, — приказал мне король. — И вместе с тобой отправится Стеапа.

— Стеапа?!

— Он хорошо знает местность, и я велел ему во всем тебя слушаться.

— Лучше, если вы отправитесь вдвоем, — серьезно проговорил Беокка. — Помни, Иисус Навин послал в Иерихон двух шпионов.

— Ты посылаешь меня в логово врагов, мой господин, — горько проговорил я.

Однако, хорошенько поразмыслив, я решил, что король поступает разумно. Датчане в Дефнаскире будут повсюду высматривать разведчиков Альфреда, но я говорю на языке врага и могу сойти за своего, поэтому буду в большей безопасности, чем любой другой воин короля. Что касается Стеапы, тот родом из Дефнаскира, знает этот край и принес клятву верности Одде, поэтому лучше всего подходит, чтобы доставить послание олдермену.

И вот мы вдвоем покинули Этелингаэг и под проливным дождем поскакали на юг.

Поскольку мы со Стеапой терпеть не могли друг друга, то почти не разговаривали, если не считать того, что я время от времени предлагал двинуться по той или иной тропе, а он никогда на это не соглашался.

Мы держались близко к большой дороге, проложенной римлянами. Я двигался осторожно, потому что именно такими дорогами пользовались отряды датчан, разыскивающие фураж или добычу. И если Свейн двинется на соединение с Гутрумом, он выберет как раз такой путь.