Бледная немочь - [22]
И тут она снова слышала странный звук. Он доносился откуда-то сбоку.
Оглядевшись, Элинор подошла к двери и прислушалась. Прижав ухо к доске, она уловила всхлип, а потом тихое подвывание.
— Кто там? — спросила девочка.
— М-м-м-ы-ы-ы, — прозвучало ей в ответ, — вып-пустите меня отсю-у-да-а!
Элинор потянула за ручку двери, но та не поддалась.
— Здесь нет ключа, — сообщила она.
— Они за-аперли меня, — провыли ей в ответ, — за-аперли-и и ушли-и! Выпустите меня! Пожалуйста-а!
— А кто там сидит? — спросила Элинор, в принципе, уже догадываясь.
— М-м-маделайн.
— Не реви, — велела ей девочка, — кто тебя запер?
Ей понадобилось некоторое время, чтобы выудить эту информацию у поглупевшей от страха мисс Виккерс.
— Так, ясно, — сказала она, прервав плаксивые жалобы новенькой, — подожди меня здесь, я скоро вернусь.
— Ой, нет, не уходи, пожалуйста! — с удвоенной силой зарыдала Маделайн, — я боюсь!
— Сколько ты здесь сидишь, Мадди?
— Долго, очень долго. Целую вечность.
— Ну, если ты уже просидела целую вечность, то пять минут ничего не изменят. Я должна принести ключ.
И не слушая испуганных воплей соседки, Элинор отправилась в комнату мисс Престон.
Кора делила ее с Пэшенс. Обе девочки отлично дополняли друг друга. Кора выбирала жертву и подвергала ее остракизму, а Пэшенс формулировала ее неприязнь ядовитыми словами. Молчаливая Лаура угодливо хихикала.
Когда Элинор вошла вовнутрь, она увидела подруг, сидящих на кроватях и возбужденно переговаривающихся. Они уже умылись, но спать не собирались.
Повернув голову, Кора взглянула на девочку и осведомилась:
— Ошиблась комнатой, Беррингер? Бывает, не расстраивайся.
— Действительно, бывает, — согласилась Элинор, улыбаясь, — бывает и хуже. Когда человек ошибается комнатой, а потом не может оттуда выйти.
— Что ты имеешь в виду?
— Дай мне ключ, Престон.
И сделав паузу, добавила:
— Пожалуйста.
Кора подозрительно нахмурилась:
— Какой ключ?
— От чулана.
Пэшенс бросила на подругу встревоженный взгляд.
— У меня нет никакого ключа, Беррингер. И почему это он должен у меня быть?
— Потому что, ты его взяла, Престон.
— А я говорю — нет и быть не может, — упрямилась Кора, — с какой стати он должен быть у меня? Я не экономка.
— Это радует, — хмыкнула Элинор, — Ладно, пойду к мисс Арнетт и попрошу ее открыть дверь чулана.
— Эй, ты чего? — вырвалось у Пэшенс.
Она закусила губу, бросив выразительный взгляд на ящик стола.
— Зачем тебе понадобился чулан, Беррингер? — спросила Кора, сохраняя спокойствие, — хочешь немного подзаработать, подметая коридоры?
— Очень смешно, Престон. Где мне тягаться с тобой, с твоим богатым опытом в таких делах.
— Ну, хватит, — отрезала та, — что тебе нужно?
— Я уже сказала. Ключ от чулана. Знаешь, Престон, мне послышалось, что там кто-то есть.
— Неужели?
— А еще мне интересно, — продолжала Элинор, — куда это подевалась Викки на ночь глядя?
— А с чего это ты так беспокоишься о Викки, Беррингер? На тебя это не похоже.
Кора почувствовала беспокойство. Ей вовсе не хотелось стоять перед разгневанной директрисой и выслушивать назидания.
— Просто так, — небрежно отозвалась Элинор, — там, у нее в постели сидит кое-кто, кто с удовольствием с ней познакомится.
Пэшенс засмеялась:
— Фирменная шутка Беррингер? Паучок?
— Не угадала. Жаба.
— Тоже неплохо, — сказала Кора со смехом, — ну, хорошо.
Она встала. Достав ключ, протянула его девочке:
— Держи. Трудно спорить с таким аргументом, как огромная, пупырчатая жаба.
— Фу, гадость какая, — поморщилась Пэшенс, — как раз для Викки.
— Кстати, Беррингер, — Кора внимательно посмотрела на соученицу, — надеюсь, ты понимаешь, что мы здесь не причем? Мы случайно нашли ключ на полу и подумали, что мисс Арнетт его потеряла. Собирались вернуть завтра утром.
— Точно, — кивнула ее соседка.
— Откуда нам было знать, что в чулане кто-то есть? — Кора пожала плечами, — впрочем, мне кажется, что ей будет полезнее держать язык за зубами, а не болтать об этой дикой, неправдоподобной истории направо и налево. Кто мог ее запереть в чулане? Кому это могло понадобиться?
— Она сама себя заперла, — съязвила Элинор.
— Хорошая мысль, — рассмеялась Пэшенс, — хотелось бы мне послушать, как она будет визжать, когда познакомится с твоей жабой.
— Полагаю, не громче, чем ты, когда познакомилась с дохлой крысой, — улыбнулась ей Элинор.
Пэшенс скривилась, а Кора громко рассмеялась. Когда Элинор повернулась к двери, она добавила:
— Мы промолчим об этом, Беррингер, если Викки забудет о чулане.
— Грубый шантаж тебе не к лицу, Престон.
— Полночи в коридоре в качестве наказания тебя тоже не украсят.
— Пожалуй, нет.
— Тогда подумай о том, что я сказала.
— Непременно, Престон. Всю ночь буду думать.
Элинор закрыла за собой дверь. Девочки переглянулись. Потом Пэшенс спросила:
— Как ты думаешь, она это сделает?
— Вероятнее всего, — решила Кора, — но прямо ни за что не признается. Не беспокойся. Беррингер не больше нашего любит эту плаксу Викки.
Открыв чулан, Элинор выпустила на волю трясущуюся, залитую слезами Маделайн.
— Так страшно?
Девочка подняла с пола книги и прижала их к груди. Ее все еще колотило.
— Пойдем, — сказала Элинор.
— К… к. куда? — стуча зубами, спросила та.
Возвращаясь в общежитие поздно ночью, Лера решила срезать путь через парк. И тут ей повезло и не повезло одновременно. Не повезло потому, что она увидела жуткую картину — как незнакомый мужчина убил девушку, а повезло потому, что она сама осталась жива. Но как оказалось, это было только начало странной и довольно запутанной истории.
С раннего детства Эйлар промышляет на улицах Тариолы, ловко вытаскивая кошельки у прохожих. И надо же ей было в нарушение всех неписанных воровских законов влезть в дом к сильному магу. В наказание за это ее взяли в ученицы. Только вот, какое же это наказание?
Норма Сэвидж осталась сиротой после того, как ее отец умер полгода назад. Оказавшись в бедственном положении, она раздумывала о том, как ей жить дальше, но в этот критический момент ее жизнь изменилась в одночасье. Сестра ее отца решила сделать девушку своей наследницей. Казалось, жизнь налаживается, и этому оставалось только радоваться, но… Очень скоро Норма понимает, что с головой у ее тети далеко не все в порядке. И вполне возможно, это может оказаться опасным.
Сюзанна де ла Фонтэн, дочь обедневших дворян, производит странное впечатление. Со стороны она кажется очень робкой, застенчивой, мечтательной и хрупкой девушкой. Однако, на самом деле это не так. Она просто очень рассеянна и ее мысли постоянно где-то витают. Но тем не менее, даже со столь фантастической рассеянностью она все-таки умудрилась увидеть, как убивают женщину. Вопрос в том, что ей теперь делать?
Леди Беатрис Вудвилл была женщиной необычной, в чем никто никогда не сомневался. У нее было самое обычное детство, если б она была мальчишкой. Но Беатрис была девочкой и ее поведение было непривычным. Она делала все, как мальчишка: лазала по деревьям, стреляла из рогатки, бегала тайком купаться и так далее и тому подобное. И друзья у нее были одни мальчишки. Поэтому, когда она подросла, ей трудно было привыкнуть к тому, что она особа женского пола. Тем более, что ее родители умерли рано и девушка была лишена их благотворного влияния.
Карета, в которой они ехали, остановилась. Спустя пару минут дверь распахнулась и взглядам девушек представились три фигуры в черном. Клэр несколько мгновений рассматривала их с недоумением, поскольку лица у них были закрыты черными масками до самых глаз. — В чем дело? — осведомилась она, выпрямляясь. — Прошу прощения, мадемуазель, но вам придется пойти с нами, — сказал один из них глухим голосом и поклонился. — Но я вовсе не хочу идти с вами, — передернула плечами Клэр. Франсин побледнела и покачала головой. — Госпожа, — едва слышно прошептала она, — не спорьте. — Сожалею, мадемуазель, но ваше согласие для этого не требуется.
Это книга моего отца, Владимира Ивановича Соколова (1925—2014). Она является продолжением его ранее опубликованной автобиографической повести «Я ничего не придумал», охватывающий период жизни страны с 1925 по 1945 год. В новой книге рассказывается о послевоенных годах автора, вернувшегося с войны в родной город. Таня Станчиц — Татьяна Владимировна Ющенко (Соколова)
В эту книгу лег опыт путешествий длиной в четыре года (2017—2020). Надеюсь, тебе будет интересно со мной в этой поездке. Мы вместе посетим города и места: Кавказ, Эльбрус, Дубаи, Абу-Даби, Шарджу, Ларнаку, Айя-Анапу, Лимассол, Пафос, Акабу, Вади-Мусу, Вади-Рам, Петру, Калелью, Барселону, Валенсию, Жирону, Фигерас, Андорру, Анталью и Стамбул.
Битва за планету закончилась поражение Черного... Сможет ли он повергнуть трех Богов и вернуться обратно или же сам сгинет в бесконечной тьме...? Истинный мир Богов, это его цель, Черный должен расправиться с оппонентами и наконец стать на одну ступень выше к величию и разгадать цель Катарбоса, который устроил весь этот спектакль.
Книга «Семейная история» посвящена истории рода Никифоровых-Зубовых-Моисеевых-Дьякóвых-Черниковых и представляет собой документальную реконструкцию жизненного пути представителей 14 поколений за 400 лет. Они покоряли Кавказ и были первопроходцами Сибири, строили российскую энергетику и лечили людей. Воины, землепашцы, священники, дворяне, чиновники, рабочие, интеллигенция – все они представлены в этой семье, и каждый из предков оставил свой след в истории рода, малой и большой Родины. Монография выполнена на материалах архивных источников с привлечением семейных воспоминаний и документов, содержит множество иллюстраций.
Закон природы — это то, что запрещено нарушать строго-настрого. Полиция неукоснительно следит, чтобы никто не вздумал летать со скоростью, превышающей скорость света, а также совершать иные преступления. Совершеннолетний нарушитель несёт уголовную ответственность. А что делать с тем, кто ещё мал?..
Любые виртуальные вселенные неизбежно порождают своих собственных кумиров и идолов. Со временем энергия и страсть, обуявшие толпы их поклонников, обязательно начнут искать выход за пределы тесных рамок синтетических миров. И, однажды вырвавшись на волю, новые боги способны привести в движение целые народы, охваченные жаждой лучшей доли и вожделенной справедливости. И пусть людей сняла с насиженных мест случайная флуктуация программного кода, воодушевляющие их образы призрачны и эфемерны, а знамена сотканы из ложных надежд и манящей пустоты.