Бледная графиня - [51]

Более того, ландрат был столь любезен, что лично съездил в Варбург и пригласил графиню удостоить его своим посещением.

Напрасно Камилла отговаривалась трауром, напрасно придумывала всевозможные предлоги, чтобы уклониться от приглашения. Фон Эйзенберг проявил деликатную настойчивость, и Камилле ничего не оставалось, как принять приглашение.

Прием затевался с размахом. Большая, ярко освещенная зала и уютные гостиные быстро наполнились приглашенными. Фон Эйзенберг и его супруга радушно встречали гостей у входа.

С каждой минутой народу становилось все больше. Знакомые располагались группами, болтали, смеялись, обменивались

новостями. Среди элегантных черных фраков пестрели военные мундиры. На дамах были самые модные туалеты, украшенные драгоценными камнями.

В числе приглашенных был и доктор Гаген, что вызвало удивление многих гостей ландрата, – большинство из них знало Гагена только по имени.

При появлении доктора ландрат с необычайной любезностью и предупредительностью вышел к нему навстречу, что невольно бросилось в глаза всем присутствующим. Ведь доктор Гаген – всего лишь врач для бедных. Отчего же господин ландрат не только удостоил его приглашением, но и относится к нему с особым почтением?

Фон Эйзенберг подвел доктора к своей супруге.

– Мне хотелось бы, с согласия вашей светлости… – начал было он, но гость не дал ему договорить.

– Извините, почтеннейший господин ландрат, я – доктор Гаген.

– Даже здесь, сегодня, сейчас? – удивленно спросил фон Эйзенберг.

– Всегда и везде, прошу вас.

– Итак, это господин Гаген, – представил ландрат своего гостя супруге.

Та, по всей вероятности, была уже посвящена в тайну доктора, потому что держалась с ним подчеркнуто внимательно и в высшей степени любезно.

Спустя несколько минут доктор вновь нашел возможность переговорить с радушным хозяином наедине и еще раз попросил никому не открывать его настоящего имени. Для всех он должен быть известен только как доктор Гаген.

Фон Эйзенберг с почтительной улыбкой заверил своего высокого гостя, что пожелание его будет непременно исполнено.

После этого ландрат вернулся к обязанностям гостеприимного хозяина, которому нужно приветствовать новоприбывших. Гаген же перешел в зал, где было совсем немного людей, знавших его или желающих с ним познакомиться.

К нему тотчас же подошел асессор фон Вильденфельс, дружески пожал ему руку, и оба, оживленно разговаривая, отправились в соседнюю, почти пустую гостиную.

Присутствующие с удивлением и любопытством провожали их взглядами. Асессор фон Вильденфельс имел широкий круг знакомств и был всеобщим любимцем. Последнее время он нигде не показывался и сегодня впервые после долгого перерыва опять появился в обществе. Всех поразило, что он, судя по всему, находится в дружеских отношениях с новым врачом, которого никто, собственно, толком и не знал. Начались пересуды, однако ни Бруно, ни Гаген не обратили на это ни малейшего внимания.

– Я давно уже с нетерпением жду вас, доктор, – сказал Бруно, беря Гагена под руку. – Ну, как дела сегодня?

– Появилась надежда на благоприятный исход. Сегодня к ней впервые вернулось сознание.

– Слава Богу! Можно ли теперь надеяться, что Лили будет жить?

– Надеяться можно. Если выздоровлению не помешает какой-нибудь непредвиденный случай. Но это вовсе не означает, что вам в ближайшее время можно будет видеться с ней и тем более говорить.

– Охотно готов ждать столько времени, сколько вы сочтете нужным, господин доктор! – согласился Бруно. – Я бесконечно счастлив уже тем, что могу надеяться на ее выздоровление. И за это – я бесконечно благодарен вам, дорогой доктор. Но вы теперь убедились, что это молодая графиня?

– Пока что твердой уверенности нет, как вы понимаете, – отвечал Гаген. – Когда она впервые открыла глаза, то выглядела так, словно пробудилась от тяжелого сна и не могла понять, где находится и что с ней. Или же просто не имела сил думать об этом. Вчера она уже назвала свое имя – чуть слышно, правда, но я разобрал. Долго смотрела то на меня, то на экономку, пытаясь, как видно, понять, кто мы такие. А сегодня уже произнесла несколько связных слов. Видно было, что она вспомнила многое из того, что с ней произошло.

– Даже и то, где она находилась все это время?

– Нет, об этом она пока что не вспоминала. Но на мой вопрос, кто же виновен в случившемся с ней несчастье, она с таким ужасом шепнула мне одно имя, что я серьезно испугался за ее состояние и поспешил уйти. Боюсь излишней торопливостью испортить дело и свести на нет счастливые результаты, которые стоили мне таких трудов.

– Чье же имя назвала молодая графиня?

– Позвольте мне умолчать об этом, господин асессор, вы сами, надеюсь, скоро сможете услышать все из уст выздоравливающей. Кто знает, может быть, ее первые показания – следствие болезненного состояния, тяжелого бреда. Нужно подождать и посмотреть, как пойдет выздоровление.

– Взгляните, вон в зал вошли графиня Варбург с господином Эйзенбергом, – кивком указал Бруно.

– Не говорите ей пока ни слова о состоянии нашей больной.

– У вас есть на то какие-нибудь причины, доктор? Графиня все еще не верит, что ваша пациентка – Лили.