Бледна как смерть - [94]

Смотреть на эти рисунки – было равнозначным заглянуть в мозг Лиззи.

Наташа внимательно рассматривала тонкие наброски один за другим, складывая каждый листок в крышку коробки. Вот силуэт девушки, лежащей на земле, выполненный карандашом. Над ее телом поднимается призрак. Другой набросок, изображающий ту же девушку стоящей в лодке, нарисованный неистовыми линиями.

Стихотворения лежали под набросками. Они тоже были вставлены в рамки. Почерк на разных страницах отличался, отражая неустойчивое состояние здоровья и психики Лиззи. Не стоило забывать и о том, что она принимала настойку опия.

Две странички были склеены вместе и взяты в черную рамку. Лиззи написала одно из стихотворений на траурной бумаге.

Я лежу среди высокой зеленой травы,

Которая склонилась над моей головой,

И закрывает мое бледное лицо,

И окутывает меня, убаюкивая,

На своем мягком и нежном ложе,

Как трава над мертвецом.

Почерк был почти неразборчивым, к концу страницы строчки сбегались под углом. У Наташи был с собой клочок бумаги из письма доктора Маршалла, аккуратно сложенный в маленьком плотном конверте в ее блокноте, но не было никакой необходимости доставать его. Истина лежала перед ней.

Лиззи Сиддал покончила жизнь самоубийством. Она оставила записку.

Однако один кусочек мозаики по-прежнему выпадал из общей картины. Бетани, которая была потомком Лиззи, каким-то образом написала те же слова, не зная о существовании оригинала.

Она уже собиралась все сложить обратно, когда на дне коробки увидела законченную картину. Она перевернула ее. Это была акварель под названием «Мадонна и младенец». Только ребенок был не Иисус, а маленькая девочка, повернутая к окну, за которым цвели цветы. Малышка вытянула руку, пытаясь дотронуться до розы. Картинка была невинной, хотя в ней проскальзывало что-то тревожное. Руки Мадонны поддерживали ручки девочки, раскинутые в форме креста. Но самое поразительное – у ребенка были ярко-рыжие волосы.

Интересно, Лиззи нарисовала эту картину, будучи беременной? Наташа осторожно перевернула картину, чтобы прочитать надпись на обратной стороне.

«Коллекция В. М. Ротенстейн

Выставлена в галерее Лейчестер-сквер

Июнь 1946 г., приобретена Дж. Н. Брайсоном. Передана в дар музею в 1977 году».

Другой даты не было.

В том месте, где под рамкой художники обычной ставят свои инициалы, в правом нижнем углу, Наташа обнаружила буквы Э. Э. С.

Наташа мысленно вернулась к могильному камню в Хайгейте. Э. Э. С. Элизабет Элеонора Сиддал. Ну конечно! Все это время она была поглощена мыслями об именах детей Маршалла, о сходстве имен Лиззи и Бетани. Хотя выбор имени, сделанный доктором Маршаллом для малышки, которую воспитывал как младшую дочь, был очевидным и трогательным. Или явился еще одним способом сохранить в своей жизни напоминание о Лиззи?

Элеонора была названа в честь своей матери, но не Эллен Маршалл старшей, жены доктора, а в честь Элизабет Элеоноры Сиддал.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Наташа позвонила Эндрю Уилдингу с просьбой сообщить ей, как только Бетани даст о себе знать.

– Обязательно. Она дала свой номер телефона.

– Я и не подозревал, что моя дочь так популярна, – сказал он. – На следующий день после того, как вы с Адамом побывали у меня, звонил еще один парень и спрашивал о Бетани. Он тоже представился ее другом.

– Джейк Ромилли?

– Именно так.

Она старалась, чтобы голос звучал нормально и весело.

– Чего же он хотел?

– Просто спросил, не получал ли я в последнее время от нее вестей. Не знаю ли я, где она. Все ли с ней в порядке. Смешно, но, когда я спросил, как он узнал мой адрес, он ответил, что его дала сама Бетани. Такое произошло впервые.

Бетани ничего не могла ему рассказать. Должно быть, он следил за ними.

Эндрю Уиддинг повторил Наташин номер телефона.

– Где вы живете?

– В Сноузхилле. Котсволдс.

– Прекрасный уголок. Мама Элейн жила в Келмскотте. Вероятно, вы знаете это место.

– Очень хорошо.

– Бетани любила там бывать. По правде говоря, я сам туда не добрался, но оставил дом после смерти Мэй для того, чтобы проводить там уик-энды и Рождество. Ради Бетани.

– Кто там сейчас живет?

– Никто. Дом выставлен на продажу.

Наташа ехала в темноте. Она начала путь, когда было еще светло, но постепенно зимние сумерки сгущались. Она внимательно смотрела на дорогу, красные огоньки задних фар машин становились более четкими по мере того, как опускался вечер.

Клочки тумана медленно перемещались по ветру над коричневыми полями, окутывали обнаженные деревья, как дым лесных пожаров. Из сумрака возник указатель на Келмскотт, и Наташа свернула налево.

Доехав до окраины деревни, Наташа притормозила. Она помнила Келмскотт по летним экскурсиям во времена студенчества. Красивая деревушка, окруженная живописными заливными лугами.

Она открыла окно, чтобы лучше видеть, от холодного воздуха перехватило дыхание. Вдоль одной стороны главной улицы смутно вырисовывались большие дома, перемежающиеся обветшалыми сельскохозяйственными постройками. На противоположной стороне дороги, в центре деревни, находились открытые участки огороженных низким кустарником выгонов, где, должно быть, в теплое время года пасли коров и овец. Сейчас они были наполовину затоплены, пятна воды в темноте отсвечивали серебром.