Блаженство страсти - [69]

Да! Вот оно, разрешение проблемы!

Он решил заняться реализацией своего плана немедленно: предложить какому-нибудь здешнему художнику нарисовать афишу, и пусть на ней будет изображен льющий горькие слезы малыш, который потерял в результате пожара и родителей, и дом. Прежде всего он отправится к Мендесам, а потом к Уингейту Мэннингу. Боже, он еще сорвет неплохой куш! Да, именно так!

– Поскольку те два благотворительных бала отменились, по вполне разумной причине, – говорил Крогер вкрадчивым голосом, – мы должны немедленно устроить другой бал. Организовать все нужно как можно быстрее, потому что – я уверен, вы со мной согласитесь, – несчастные жители Айбор-Сити нуждаются в нашей помощи. Если бы вы только видели все это своими глазами, как видел я, – бездомные дети, несчастные родители...

Джессика угрюмо подумала, что сейчас, наверное, Крогер заплачет. Но во всех этих драматических цветистых речах звучала какая-то фальшь, и девушка не могла не задаться вопросом: почему Крогер, который даже не был местным жителем, так заинтересован в организации благотворительных акций в их городе?

Однако здесь же присутствовал и Рамон Мендес, и это отвлекло Джессику от размышлений о Крогере. Они приехали вместе совсем недавно, чтобы поговорить с ее отцом, и теперь вся семья Мэннингов собралась в гостиной; они пили чай с бисквитным печеньем и обсуждали предложение, с которым явился Брилл Крогер.

А тот продолжал:

– Рамон и его родители любезно согласились организовать это дело, и я думаю, что, поскольку деловые люди Тампы, конечно же, пожелают помочь делу и деньгами, и действиями, ваша семья, мистер Мэннинг, могла бы заняться этим вместе с Рамоном и его семьей. Это почетное дело, и я уверен, что вы согласитесь. – Он улыбнулся через стол Джессике, но та только сдержанно кивнула в ответ. – Не желает ли мисс Мэннинг обсудить с сеньором Мендесом мое предложение?

На этот раз Джессика улыбнулась, но улыбка ее адресовалась Рамону.

– Ну конечно. С большим удовольствием. Уингейт Мэннинг поджал губы, внимательно глядя на дочь и думая о том, что появилась прекрасная возможность занять ее чем-нибудь. С тех пор как с ней произошел несчастный случай, Джессика утратила свою обычную жизнерадостность и постоянно докучала отцу, расспрашивая о днях, предшествовавших пожару. Они с Анной рассказывали все очень подробно, но решили не говорить ей о Нейле Дансере и об их дружбе. Если Джессика вспомнит обо всем сама – ладно, ничего страшного, а если нет, то, наверное, не стоило усложнять ей жизнь – иначе она, конечно, начнет беспокоиться о лейтенанте, который находился на Кубе.

И он проговорил с твердостью:

– Я считаю, что это отличная мысль, мистер Крогер. Моя семья и я, мы все очень рады принять участие в устроительстве этого бала. И я уверен, что другие деловые люди нашего города также присоединятся к нам и пожертвуют средства на это достойное мероприятие.

За несколько последующих дней состояние Джессики значительно улучшилось, несмотря на жару и духоту.

Она почти ежедневно встречалась с семьей Мендесов и Рамоном, как правило, у них в доме, и эта кубинская семья, эти живые, темпераментные люди пришлись ей по душе.

Во время этих посещений Рамон обычно садился подле нее, и хотя они почти не имели возможности вести какие-либо личные разговоры, они очень много говорили друг с другом взглядами.

Теперь Джессика не слишком беспокоилась из-за провала в памяти и даже начала надеяться, что Рамон в конце концов выберется из скорлупы своей замкнутости и станет с ней более откровенным.

Все планы, касавшиеся устройства нового благотворительного бала, который должен был состояться, конечно же, в отеле «Залив Тампа», были практически приведены в исполнение. Меню, как было решено, станет таким же, какое предполагалось для других балов. Были разосланы приглашения, нанят оркестр, и повсюду в витринах магазинов красовались афиши с трогательной сценкой. Джессика надеялась, что теперь, когда дело сделано, Рамон найдет время, чтобы встретиться с ней в более непринужденной обстановке; и после последнего собрания, на котором они обговаривали заключительные детали, она осмелилась предложить ему это.

– Рамон, – сказала Джессика потихоньку, когда остальные члены семьи не могли их слышать. – Рамон, могу ли я поговорить с вами наедине? Я хочу кое-что подарить вам.

Дело в том, что в своих вещах девушка нашла – к собственному величайшему изумлению – незаконченную вышивку, мужской портсигар. Но она не смогла вспомнить, кому он предназначался. Отцу портсигар не был нужен, потому что отец не курил. Во всяком случае, Джессике показалось, что это прекрасная идея – подарить портсигар Рамону в знак благодарности за его доброту к ней. И она докончила вышивку, аккуратно и с любовью поместив в центре инициалы – «РМ».

В этот день она взяла портсигар с собой, надеясь, что ей как-нибудь удастся вручить его молодому человеку.

Рамон смотрел на нее, и его лицо заливалось темным румянцем. Наконец он сказал:

– Пойдемте в сад.

Джессика охотно согласилась и прошла вслед за ним через кухню в сад. Он был большой, но довольно запущенный: яркие цветы, росшие повсюду в изобилии, боролись за место под солнцем с огородом и фруктовыми деревьями.