Блаженны нищие духом - [9]

Тетя Муля, большая, костистая, прямая и какая-то вся твердокаменная, приехала в половине десятого и сразу же начала звонить в больницу. Ей сказали, что Блаженную Александру прооперировали ночью, и что сейчас она находится в реанимации. Состояние средней тяжести.

— Все позади, Андрейка. Слава богу! Маме уже сделали операцию. Она сейчас в реанимации, к ней не пускают, но, может быть, уже завтра мы с тобой пойдем ее навещать. Давай-ка я сейчас тебя накормлю, а то у тебя вид такой, как будто ты неделю не ел и не спал.

Тетя Муля засуетилась на кухне, распаковывая свои сумки, что-то пряча в холодильник, что-то доставая оттуда. Вскоре она навалила Андрейке яичницу с колбасой, луком и помидором и поставила перед ним дымящийся стакан с какао и тарелку с горкой золотистых оладышков. Потом тетя Муля перекрестилась и сама села за стол поесть. Жизнь продолжалась, вот только от пережитой ночи осталось ощущение, что он заглянул в бездонную пропасть, и что пропасть эта не исчезла, но затаилась, и теперь будет ждать своего часа.

Как ни крути, а тетя Муля была странной женщиной, и Андрейка ничуть не удивился, когда она растолкала его среди ночи и повела на кухню поесть.

— Очень ты громко мычал и кричал во сне, я даже проснулась от испуга. Плохой сон приснился?

Она достала из холодильника докторской колбасы, порезала ее, к ней выложила свои соленые огурчики, поставила баночку с домашним хренком, достала свою неизменную «Астру», закурила и опять спросила:

— Так что тебе за сон приснился? Ты расскажи, я в снах хорошо разбираюсь.

— Значит, вы верите в сны?

— Миленький ты мой, да как же в них не верить? Вот мне как раз с четверга на пятницу снится, что Александра куда-то собирается, чемодан раскрыла и что-то туда кладет. Я заглянула к ней в чемодан, а там пусто. Я похолодела вся и говорю ей: «Ты бы из теплой одежды взяла что-нибудь», а она будто бы присела так устало возле чемодана и говорит: «Да нет, тетя Муля, не нужно. Не понадобится, наверное». Проснулась я и думаю, как бы с Шурочкой чего не случилось. И вот тебе, телеграмма…

— Точно… Она попросила только паспорт, ночную рубашку и халат… Я ей вещи собирал.

— Ну вот… А ты говоришь, снам нельзя верить.

— Я так не говорил. Я просто спросил.

— Сны нам бог посылает в качестве предупреждения. Главное — их правильно понять.

Андрейка собрался с духом и спросил:

— Тетя Муля, а почему вы верите в бога?

Тетя Муля засмеялась:

— Глупый ты, Андрейка! Я в бога не верю. Я просто знаю, что он есть, вот и все.

Андрейка опешил.

— Как так?

— Да никак. Вот так. Просто есть — и все.

— И вот так — и все?! А вы в церковь ходите?

— Иной раз хожу. У нас батюшка очень хороший. Просто замечательный человек! Поговоришь с ним — как будто камень с души снимешь.

— А как же вы молитесь? Дома?

— А чего мне молиться, бога глупостями своими лишний раз беспокоить? У него и так горестей и забот хватает. Вот у меня соседка, подружка моя Антонина, вечно богу докучает: то молится, чтобы зятя повысили в должности, то чтобы заготовки ее не повзрывались зимой. Или чтобы открытка на машину в этом году пришла. А чего пристала к богу? Зять у нее — скотина редкостная, и повышение свое он и без бога получит. А банки на пару надо держать, и крышки тоже, тогда и взрываться не будут. Другое дело, я сегодня за Шурочку молилась. Ей нужно сейчас, чтобы бог ее не оставил и силы дал.

— Теть Муль, а ведь мама в бога не верит, а вдруг ей ваша молитва не поможет?

— Дурачок, верит — не верит… Бог не Брошка, видит немножко. Ты что же думаешь, бог не видит, каков человек? И не важно, верующий он или нет. Иной верующий напакостит людям, даром что крещеный, а потом бежит в церкву грехи замаливать. А у твоей мамы бог в душе живет, хоть и некрещеная, и неверующая она. Да что говорить, времена-то какие были… Не научили в бога верить, не окрестили, сложилось так… Что же теперь, бог отвернулся от нее и ничего не видит? Нет, Андрюшка, Он видит все и всех. И знает все про всех, кто почем. Вот и ты у нас нехристь. Но не думай, что бог тебя без внимания оставил. Поэтому ты доедай и иди в постель, а как ляжешь и свет потушишь, помолись за маму. Он тебя скорее услышит.

— Тетя Муля, я же не умею молиться… Я ни одной молитвы не знаю…

— Да на что их тебе знать? Он тебя и так услышит. Помолись чистым сердцем своим, попроси его о помощи.

Через два дня маму перевели в общую палату, и там уже можно было ее навещать. Операция была тяжелая, привезли маму в больницу в критическом состоянии, но все обошлось, и дело шло на поправку. Тетя Муля взяла с собой изрядную сумму из скопленных на смерть денег, и теперь раз в два дня брала на рынке курочку и каждый день варила по половинке. Наваристый бульон везла Шурочке, а остальное подъедали сами. Вскоре в дело пошли котлетки на пару, нежнейшее пюре, потом ножки. А через три недели стали поговаривать и о выписке.

Все эти дни Андрейка, бессильный физически облегчить страдания матери, разрывался между желанием помолиться и боязнью лишний раз обременить бога своими молитвами. Как-то раз, не выдержав, он спросил тетю Мулю, как ему быть.

— Не надо, Андрейка. Дело уже идет на поправку. Дальше она уже сама.