Блаженны мертвые - [89]

Стиль был еще совсем детский, — впрочем, ничего удивительного. Рыбки были обозначены черточками, а у девочки, изображающей Еву, была непропорционально большая голова. По волнистой черте сверху было ясно, что девочка находится под водой.

— Она улыбается... — удивился Давид.

— Да, — ответил Стуре, — она улыбается.

Рот девочки был таким большим, что даже по детским меркам не очень вписывался в представления о том, как рисуют людей. Улыбка у нее была в пол-лица. Это был счастливый ребенок.

Что было странно, учитывая фигуру рядом. Водяной, Рыбак. Он был раза в три больше девочки. У него не было лица, лишь пустой овал вместо головы. Руки, ноги и тело были нарисованы волнистыми штрихами, как будто он излучал электричество или был запечатлен в плохом разрешении.

Стуре объяснил:

— Она сказала, что его было плохо видно. И он все время менялся.

Давид не отвечал. Он не мог отвести глаз от одной детали. Если сама фигура была нарочито нечеткой, то руки были выписаны с особой тщательностью. На них были прорисованы пальцы, и на кончике каждого виднелся большой крючок. Эти крючки тянулись к улыбающейся девочке.

— Что это за крючки? — спросил Давид.

— Когда она была маленькой, мы часто ловили рыбу, — объяснил Стуре. — Ну вот и...

— И что?

— Ева сказала, что этими крючками он пытался ее поймать. Но не успел. — Стуре кивнул на пальцы Рыбака. — А еще она сказала, что на самом деле они были намного меньше. Но она их четко видела.

Они молча смотрели на картинку, пока Давид не произнес:

— Но она же улыбается?

— Да, — ответил Стуре. — Действительно улыбается.

ПОС. ГРЕДДЕ, 17.00

Когда Малер причалил к пристани в Гредде, было уже без четверти шесть. Он помчался к магазину, успев за две минуты до закрытия. Он купил пастеризованное молоко, несколько банок и пакетиков с супами и соусами. Макароны и тортеллини. Хлеб с неограниченным сроком хранения и плавленый сыр в тюбиках.

Затем он отыскал за магазином колонку с водой и наполнил канистры. Он вспомнил, что видел у пристани тележку с надписью «Продуктовый магазин Гредде». Только теперь ему стало ясно, для чего она там стояла. Он поколебался, раздумывая, что лучше: сбегать к пристани и пригнать тележку или попытаться дотащить сумки с продуктами и две двадцатилитровые канистры с водой до берега.

Малер решил тащить.

За двадцать минут он не прошел и половины пути, останавливаясь на каждом шагу, чтобы перевести дыхание. Плюнув, Малер все-таки сходил за тележкой, загрузил на нее продукты и через десять минут был уже на пристани.

Часы показывали начало восьмого, смеркалось. И хотя лысая макушка солнца все еще виднелась над деревьями, она стремительно исчезала из виду. Нужно было спешить — найти дорогу обратно в темноте, да еще без морской карты, было ему не под силу. Малер загрузил сумки и канистры в лодку и снова остановился, чтобы дать сердцу успокоиться.

Затем Малер мысленно произнес молитву и дернул шнур стартера. Мотор завелся с первого раза. Малер подплыл к плавучей заправке, но она была закрыта. Он привязал лодку, не выключая двигатель, и осмотрел колонки. Ни купюры, ни кредитки они не принимали. Оставалось лишь одно — вернуться за топливом в магазин. Он взвесил канистру с бензином. Где-то половина.

Малер взглянул на дорогу, ведущую к магазину. У него не было сил. До острова бензина ему точно хватит, да только хватит ли обратно, вот вопрос.

А может, дома есть? Он вроде бы видел на кухне канистру для бензина, но не успел проверить, есть ли в ней что-нибудь. Воды, правда, дома не оказалось, ну и что? Бензин-то не портится, его сколько хочешь хранить можно.

Наверняка там есть бензин. Запас на всякий пожарный, мало ли что. Конечно есть. Абсолютно точно. Ну а если нет, весла на что?

И все равно душа была не на месте. Надо бы все же сходить в магазин. Без топлива они станут заложниками стихии, случая.

Но там же наверняка есть бензин!

Малер запрыгнул в лодку и тронулся в путь — прочь от материка и нормальной жизни.

К половине девятого Малер добрался до того места, где следовало свернуть на юг. Местность он не узнавал. Солнце превратилось в темно-красную каемку на горизонте, и в сумерках шхеры выглядели совсем по-другому. Малер по-прежнему различал мачту острова Маншер, но теперь ему казалось, что она лежит слишком далеко справа.

Наверное, промахнулся.

Он развернулся и поплыл обратно. Он все еще не узнавал окрестности. В наступающем полумраке было все сложнее определять расстояние. Группы маленьких островов сливались в один большой.

Он прикусил костяшки пальцев.

Ни карты, ни запаса топлива. Ему оставалось полагаться лишь на ряд ненадежных примет, ни одной из которых не было в поле зрения.

Малер дал самый тихий ход, следя за тем, чтобы мотор совсем не заглох, и включил нейтральную передачу. Попытался успокоиться, вглядываясь в близлежащие острова и прокручивая в голове пройденный путь. До тех пор, пока он идет по фарватеру, заблудиться он не может. Малер огляделся. Огромный паром, весь в огнях, как новогодняя елка, шел прямо на него. Причем стремительно.

Малеру совсем не хотелось покидать фарватер, но выбора у него не было. Он дал малый ход и отплыл к островам, пропуская паром. Если бы теплоход столкнулся с его лодкой, капитану было бы не в чем себя упрекнуть, поскольку сигнальные огни тоже следовало добавить к списку вещей, о которых Малер просто-напросто забыл.