Блатные и уличные песни - [25]
Шрифт
Интервал
Он карманов выгребатель.
Дзынь-дзара.
Что сказать вам про судью.
Дзынь-дзынь-дзынь.
Знают — он берет. Даю.
Дзынь-дзынь-дзынь.
Получивши деньги в лапу.
Драла-фу, драла-я.
Станет он родным мне папой.
Дзынь-дзара.
Тут защитничек встает.
Дзынь-дзынь-дзынь.
И такую речь ведет.
Дзынь-дзынь-дзынь:
«Греха на душу не брать,
Драла-фу, драла-я,
Я прошу их оправдать».
Дзынь-дзынь-дзынь.
Ну проходит тут и час.
Дзынь-дзынь-дзынь.
Оправдали судьи нас.
Дзынь-дзынь-дзынь.
Ксивы на руки вручают.
Драла-фу, драла-я.
И на волю отправляют.
Дзынь-дзара.
Вот мы входим в ресторан.
Дзынь-дзынь-дзынь.
Гаврила — в рыло, я — в карман.
Дзынь-дзынь-дзынь.
Бочата рыжие срубили.
Драла-фу, драла-я.
А потом на них кутили.
Дзынь-дзынь-дзынь.
Жили-были два громила.
Дзынь-дзынь-дзынь.
Один — я, другой — Гаврила.
Дзынь-дзынь-дзынь.
Если нравитесь вы нам.
Драла-фу, драла-я.
Приходите в гости к нам.
Дзынь-дзара!
С НОВЫМ ГОДОМ
Ровно стрелки в двенадцать сойдутся,
Новый год вся встречает страна.
Я хочу в этот час улыбнуться,
С Новым годом поздравить тебя.
На балу, возле елки играя,
Среди юных друзей и подруг,
Если можно, то вспомни, родная,
Где находится верный твой друг.
Если можно, то выпей немножко
За того, кто в чужбине живет,
За его дорогую свободу,
За которой к тебе он придет.
Мы с тобой далеко друг от друга,
Нас и это с тобой не страшит.
Я в тайге, а ты в солнечном крае,
Но любовь среди нас будет жить.
Я же дал тебе честное слово,
Мой любимый, единственный друг!
Я тебя никогда не забуду,
Про меня, милый друг, не забудь!
Ровно стрелки в двенадцать сойдутся,
Новый год вся встречает страна.
Я хочу в этот час улыбнуться,
С Новым годом поздравить тебя.
ЗОНА
Ах ты, зона, зона — в три ряда колючка…
А за зоной — роща вдаль зовет меня.
А по небу синему — золотые тучки
В сторону любимую всё меня манят.
Ой ты, воля, воля, как тебя дождаться?
Той поры счастливой, радостного дня?
Выйду я на волю и к тебе прижмусь я…
Знать бы, дорогая, доживу ли я?
Ну а если даже захлебнусь я кровью,
Упаду в предзонник с пулею в груди.
Ты не плачь, родная! Слезы не помогут…
Лучше ты проклятья им свои пошли.
Меня зоны эти поломать не смогут,
Ни шизо, ни крытка душу не сомнет.
Я пройду по зонам воровскою мастью
И дойду до дому, где родная ждет.
А СЛЕЗЫ КАТЯТСЯ
Сидю я цельный день в темнице,
В окно тюремное глядю…
А слезы катятся, братишка, постепенные
По исхудалому мому лицу.
Ходю я цельный день в халате —
Одни сплошные рукава.
Шапчонку я ношу, как видишь ты, на вате,
Чтоб не зазябла голова.
Готов я голыми руками
Окно тюремное сломать,
Да жаль, братишечка,
я скован кандалами,
Мне нипочем не убежать…
Меня заметют часовые.
Окликнут раз, окликнут два.
Потом взведут они курки свои стальные
И враз убьют они меня.
Так что ж ты ходишь пред тюрьмою?
Зачем ты мучаешь меня?
Ведь ты гуляла, стерва, с кем попало!
Совсем забыла про меня!
Так не ходи ж ты пред тюрьмою
И не звени подборами.
Катись ты, девочка, к такой-то,
стало быть, матери
С такими разговорами!
ЧИСТАЯ ЛЮБОВЬ
Для меня всегда большое счастье,
Я всегда благодарить готов,
Что в твоем письме за словом «Здравствуй!»
Есть еще немало теплых слов.
И дороги, трудности осилив,
В край далекий тундры и лесов
Письма мне надежду приносили
И, как воздух, чистую любовь.
Ты, когда писала, верно знала,
Что любовью, верностью своей
Ты меня от холода спасала,
Укрывала в тень среди ветвей.
Если мне в этапах было трудно,
Если колкий ветер дул в лицо,
Ты всегда, и в праздники, и в будни,
Мне на помощь слала письмецо.
Снег и грязь топтали мои ноги.
Ты меня повсюду берегла,
Потому что эти все дороги
Ты со мною об руку прошла.
Для меня всегда большое счастье,
Я всегда благодарить готов,
Что в твоем письме за словом «Здравствуй!»
Есть еще немало теплых слов.
КАПЕЛЬКА ЯДА
Ничего от тебя мне не надо,
Только знай, что на этом веку
Я в душе своей капельку яда
Для тебя все равно сберегу.
Только знай, что на этом веку
Для тебя все равно сберегу…
Мне хотелось тебя подстеречь
У ворот твоих в полночь глухую,
И в лопатки целованных плеч
Засадить тебе сталь голубую.
Я хотел тебя взять неусталую,
Отнести под черемуху в сад,
Где впервые меня напоила
И в напиток подсыпала яд.
Так играй же, проклятая гитара!
Чтоб покойника бросило вдрожь…
Наша жизнь — алкоголь и решетка,
И цена ей — поломанный грош.
А колючая проволока тоже
Нам дана вместо роз и акаций.
И сама проститутка-луна,
Выплывая, смеется над нами.
Ничего от тебя мне не надо,
Только знай, что на этом веку
Я в душе своей капельку яда
Для тебя все равно сберегу.
Только знай, что на этом веку
Для тебя все равно сберегу…
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО
Когда наступает глубокая осень,
В садах осыпаются желты листы…
Усталое сердце спокойствия просит.
К тебе, дорогая, стремятся мечты…
А помнишь, родная, осенний тот вечер?
В тот вечер вернулся из лагеря я.
На сердце таилось желаний так много,
Но я почему-то стеснялся тебя.
А как бы хотелось начать все сначала,
Но круто расходятся наши пути.
Вернуться б обратно, сказать только слово,
И это последнее слово — «прости»…
Прости, дорогая! Сейчас ты далёко.
Сейчас ты далёко, далёко и я…
Но ты не осталась такой одинокой,
Каким одиноким скитаюся я.
В РАСПУТЬЕ
Ах, мама, мама! Родимая мамаша!
Забыл твой голос, забыл, где ты живешь.
Проклятая жизнь воровская наша!
Сошел с пути. Пути в распутье не найдешь.
Еще от автора Неизвестный Автор
Рекомендуем почитать
