Благослови зверей и детей - [35]

Однажды ночью, когда Сэмми уже час простоял в вестибюле, Сид подхватил его и отправился в кафе, сопровождаемый свитой — агентами, менеджерами, поклонниками и подхалимами. Великий комик был в жутком раздрае. Он только что проиграл шесть тысяч, и, хотя прилипалы в прах расшибались, чтобы его развеселить, Сид был безутешен. Заметив, как его сынок пожирает кусок шоколадного торта, Сид Шеккер предложил пари: Сэмми для своих двенадцати лет, конечно, жирноват, но он, Сид, ставит тысячу долларов, что мальчишка проглотит дюжину кусков шоколадного торта за четыре минуты, по куску — за двадцать секунд, и это не считая того, который он сейчас приканчивает. Компания за столом немедленно откликнулась на эту идею. Официант принес и разрезал два торта. Были сверены часы и дан старт. Сэмми вгрызся в торт, полный решимости доставить отцу удовольствие. На третьем куске он заплакал. Его нестерпимо тянуло погрызть ногти, он не отказался бы от лимона, вишен или кокосового ореха, но времени, чтобы открыть рот и попросить, не оставалось. У Сэмми свело живот, щеки были в слезах, шоколаде и взбитых сливках. На одиннадцатом куске Сэмми сдался. Присутствующие отвратили от него свои взоры, а Сид Шеккер повлек сына к лифту. По дороге в номер отец дал сыну добрый совет: всегда играй по-крупному. Делаешь ставку — ставь по-крупному. Жрешь, как свинья, — жри тоже по-крупному.

Писуны пересмеялись. Смех служил для них защитным механизмом, отходом от той грани нервного истощения, на которой они очутились. Но смех их подвел. Он только подтолкнул их через грань. Начав за здравие, они кончили за упокой. Их ушные раковины обернулись пепельницами, мошонки сморщились кошельками, и, хотя они по-прежнему восседали на брикетах сена и продолжали подкармливать бизонов, делали они это словно в трансе. Их речь стала аморфной. Клочки воспоминаний, пригоршни слов перелетали через борт грузовика или вспархивали в безлунное ночное небо. Они перестали понимать других и себя.

— Какой сегодня день? — прозвучал вопрос.

Казалось, годы прошли с тех пор, как они покинули лагерь.

— Интересная была книжка, — сказал Шеккер. — Про бизонью пляску. А еще там написано, что поезд останавливался в чистом поле, пассажиры вылезали и, развлечения ради, стреляли бизонов.

— Вы чего тут ржали, шутники? — спросил Тефт.

Они только плечами пожали в ответ. Тефт наполовину вылез из окна, так что одни его длинные ноги остались в кабине, и рулил пятками.

— Как это у тебя выходит? — спросил его кто-то.

— Как видишь, отлично.

— Сегодня девятнадцатое августа, — удалось кому-то вспомнить. — Кто тут день спрашивал?

Они уже наполовину забыли, как угоняли первый грузовик в Прескотте.

Коттон сунул руку в карман куртки, достал сигару — вторую свою сигару за это лето, чиркнул спичкой и осветил циферблат часов.

— Елки-палки, десять минут шестого! Когда я в последний раз смотрел на часы, было три. Два часа кошке под хвост. Вот-вот рассветет, быть беде.

— Не нервничай!

— Ничего себе! Не нервничай! Я успокоюсь не раньше, чем бизоны окажутся по ту сторону ограды.

— Серьезно, ребята, какой сегодня день недели?

История с парнями из Флагстаффа и погоней на шоссе казалась фантазией. Коттон затянулся.

— Вы, ребята, теперь сами понимаете, что выпустить их из загона — это полдела. Вот когда они окажутся за оградой, они действительно будут на воле. И завтра тридцать свободных бизонов будут бегать по Аризоне. Может, мы с кем-то из них потом повстречаемся. С настоящим живым бизоном. Как в старину. Мы делаем для американского Запада полезное дело. А ведь Запад так нам помог.

— Среда сегодня, что ли?

— Вроде да.

— В субботу по домам.

— Ага, по домам, — закивали они.

Но слова эти ничего не значили.

— Между прочим, — сказал Тефт, — в кабине я вроде как на отшибе. Вы чего смеялись?

— Представляете, — вклинился Шеккер, — едет какой-нибудь чудак с женой на машине. И вдруг как заорет: «Мэри, гляди, бизон!» А она бряк в обморок.

— А мой отчим говорил маме, — сказал Гуденау, — что еще, мол, неизвестно, мальчик я или девочка. Я сам слышал.

— Как-то там наши лошадки? — произнес Лалли-2. — Спят, наверное.

— Или вот, — подхватил слова Шеккера Лалли-1, — едут себе из Калифорнии хиппи. Гонят как сумасшедшие на восток. Вдруг стоп. Увидели бизона. Э, ребята, куда это нас занесло?

— А еще бизона смогут увидеть малыши, — сказал Лалли-2. — Это ведь интересней, чем по телику.

Грузовик, рыча, полз вперед, а в его кильватере, качая головами, шли бизоны — ни дать ни взять фантастическая очередь в кафетерии. Коттон поминутно вскакивал и, опираясь на крышу кабины, всматривался в темноту. Ему не давала покоя мысль о том, где же ограда, ему не давало покоя приближение рассвета. Они наверняка уже проехали две мили, твердил про себя Коттон, наверняка проехали.

— Две мили в час, — заметил Тефт, — это, конечно, не авторалли. Никаких проблем. Грузовик даже заглохнуть не может — зажигание то у нас двойное: одно мое, другое — мистера Форда.

— Коттон был прав, — сказал Гуденау. — Хорошо, что он заставил нас довести дело до конца. От этого воля воспитывается.

— С Ральфом была такая же история, — согласился Тефт.