Благословенный труд. Карьера, успешность и вера - [6]

Вообще жизнь так устроена, что если ты, оказавшись в болоте, не хочешь попытаться из него выбраться, обязательно кто-нибудь придет и начнет твое болото баламутить. И ты либо окончательно утонешь и исчезнешь, либо будешь вынужден начать шевелиться.

«Обломов, дворянин родом, коллежский секретарь чином, безвыездно живет двенадцатый год в Петербурге… Тогда еще он был молод, и если нельзя сказать, чтоб он был жив, то по крайней мере живее, чем теперь; еще он был полон разных стремлений, все чего-то надеялся, ждал многого и от судьбы и от самого себя; все готовился к поприщу, к роли — прежде всего, разумеется, в службе, что и было целью его приезда в Петербург. Потом он думал и о роли в обществе; наконец, в отдаленной перспективе, на повороте с юности к зрелым летам, воображению его мелькало и улыбалось семейное счастие.

Но дни шли за днями, годы сменялись годами, пушок обратился в жесткую бороду, лучи глаз сменились двумя тусклыми точками, талия округлилась, волосы стали немилосердно лезть, стукнуло тридцать лет, а он ни на шаг не подвинулся ни на каком поприще и все еще стоял у порога своей арены, там же, где был десять лет назад».

Иван Гончаров. «Обломов»

Отношение к богатству: от праотцев до общества потребления

Владимир Лучанинов

Хотелось бы перейти в историческую плоскость: в ветхозаветном мировоззрении прослеживается связь успешности и материального достатка с нравственной жизнью, Новый Завет эти связи разрушает, богатство противопоставляется святости. Богач в Евангелии — всегда фигура отрицательная. Может ли человек стремиться одновременно к евангельским идеалам и общепринятым стандартам богатства и успешности?

Протоиерей Андрей Лоргус

Вообще, мне кажется, огромной духовной проблемой сегодняшнего дня в России является вовсе не христианское отношение к богатству, а христианское отношение к труду. Коммунистический период не только извратил созидательное отношение человека к труду, но и привил к нему неприязнь. Большинство русских людей не любят работать, а некоторые сферы считаются у нас позорными. Часто можно услышать: «Если ты будешь плохо учиться, станешь улицы подметать». А разве плохо подметать улицы? Разве не прекрасно стремиться сделать чистым свой двор, свою улицу, свой город? Самая простая работа может творчески и духовно насыщать человека. Я это знаю, потому что работал со многими людьми, которые любили свои профессии. У меня были прекрасные учителя в юности: токарь, слесарь, кузнец, дворник. Среди них были люди, которые даже школу не окончили, но при этом они являлись настоящими профессионалами. Токарь знал металл и понимал механику лучше, чем любой инженер. Ему приносили самые сложные детали, и он мог воспроизвести любую из них. Кузнец учил меня по оттенкам разных раскаленных металлов распознавать их температуру, он был настоящим самобытным профессором горячей обработки металлов.

Мне повезло, я увидел настоящую любовь к труду. По большей части молодые люди сталкивались с другим отношением к профессии. Большое количество афоризмов, шуток и пословиц, издевающихся над усердием человека, витали повсюду. Причем все они имели происхождение тюремное или армейское: «Копать от забора до обеда» — такое стройбатовское, например, издевательство над трудом. И стройбаты — это как раз одно из основных мест, где прививалось отношение к труду как к повинности и бессмыслице. Никто ни за что не отвечает… Никому не нужный труд… Сколько я видел его в советское время!

— Идите туда, — дают утром разнарядку рабочим, — надо перенести сюда блоки бетонные, а туда арматуру.

А рабочие идут и посмеиваются. Один говорит другому:

— Завтра скажут перекладывать обратно.

— Почему? — удивляется товарищ.

— А потому что он увидит, что неправильно скомандовал, и обвинит нас.

— Так, может, не будем перекладывать?

— А может, и не будем…

Рабочие смеялись над мастерами, над инженерами и над начальниками. Часто действительно приходилось выполнять их глупые задания. Унижение труда привело к серьезной ментальной деградации народа, поэтому такая необыкновенно талантливая огромная страна превратилась в страну с мизерной экономикой.

В советские годы на многих стройках и предприятиях можно было месячную норму за несколько дней сделать, настолько труд был растянут. Рабочим было выгодно ничего особенно не делать почти целый месяц, а в конце месяца за три дня сделать план. И так работало огромное количество людей, конечно, не только на стройках, но и в различных НИИ, министерствах: то есть люди создавали видимость работы и получали за это деньги. Хоть это и были совсем небольшие деньги, но такая система стала очень удобной для маргиналов, для тех, кто не хотел работать. А люди, нацеленные на созидание, часто не могли найти места в этой системе.

«Гений нации самым слабым, отсталым формам национальной жизни придает самый цветущий вид. В этом, может быть, подсознательно сказывается благородный пафос лечения нации, если это вообще возможно. Думаю, что в общей исторической перспективе это возможно.

Великий гуманистический пафос русской классической литературы общепризнан. Томас Манн назвал русскую литературу святой. Но не есть ли это реакция национального гения на жестокость российской жизни, попытка лечения ее?