Благородство злодеев - [2]

В схватку ворвался комиссар в маске в форме злобного черепа и с поднятым силовым мечом, призывая солдат биться до последнего, сражая тех, кто посмел сделать шаг назад. Сургит, не обращая внимания на лазерный огонь, свистящий вокруг него, триумфально рассмеялся, вытащил силовой клинок и начал прокладывать путь через солдат, чтобы встретиться с офицером один на один.

 Сцеволла получил удар штыком и выстрелом из своего болт-пистолета проделал дыру в черепе его хозяина. Ещё несколько лезвий вонзилось в броню. Сцеволла отступил назад, стреляя без разбора, и штыки скрылись в тумане. На месте остался единственный солдат, сжимавший повреждённое предплечье. Сцеволла протянул свою левую руку и когтём бронированной рукавицы осторожно провёл по коже противогаза. Он заговорил тихим голосом. “Какой сейчас год? Что за планета? Кто командует твоими врагами?”

Из-под противогаза слабо донёсся сдавленный голос.

“Пл... планета? Зинкали VI. Мы сражаемся с предательским Лордом Х’раксором. Год? З... зачем...?”

“Кто командует вашей обороной?”

“Капитан Деметрос... Имперские Кулаки ... он вычистит вашу скверну. Император защищает...”

По мановению увенчанных когтями пальцев Сцеволлы противогаз слетел, открывая бледное лицо с изумлёнными глазами. Боец глубоко вдохнул и содрогнулся. Он схватился своей здоровой рукой за шею, рот широко открылся, в горле забулькало, и на глазах Сцеволлы тёмно-зёленые мясистые ростки вырвались из рта солдата, забивая его глотку. Человек упал на колени, из его ноздрей прорастали маленькие лозы. Он завалился набок со сдавленным стоном, глаза остекленели, и его тело за несколько секунд было спелёнуто растениями, корни которых вползли в чёрную землю, пришпиливая труп к грунту.

Сцеволла глубоко вдохнул; воздух, богатый спорами, был горьким на вкус. Он усмехнулся над слабостью низшего человека.

Звуки битвы стихали. Те немногие Имперские Гвардейцы, что пережили нападение, исчезли в зелёном тумане, как призраки. Там, где когда-то стоял упорядоченный строй полных решимости солдат, теперь лежали груды искалеченных тел; зелёные побеги росли из кровавых ран, через которые из тумана в плоть проникли мельчайшие споры. В тех местах, где огнемёт Шарна испепелил полумёртвые тела, почва горела, и в зареве огня Икарус бормотал над трупами Литанию Проклятия. Опус сжимал Манекса железной хваткой, удерживая того, пока не схлынет безумие. Ферокс испытывал обратное превращение, его руки уже стали человеческими, угревидный отросток исторгал из себя куски полупереваренного мяса, втягиваясь обратно в расширенный рот. За выдающуюся доблесть боги благословили Ферокса мутациями, которыми его плоть взрывалась при возникновении угрозы. Хотя товарищи и испытывали перед Фероксом благоговение, Сцеволла не разделял их восхищения. Он помнил старого Ферокса, поглощённого этими дарами – того, кто поддерживал боевой дух отделения своими непринуждёнными манерами и находчивостью, уже давным-давно канувшими в Лету.

Сургита нигде не было видно. Сцеволла выкрикнул его имя.

“Здесь!” Рога на шлеме воина придали ему демонический вид, когда он возник из липкого тумана, неся голову комиссара. Он фыркнул. “Соперник подкачал. От ненависти стал неуклюжим. Только свой клинок замарал.”

 “Ты привёл нас на отличную битву, капитан.” Ларсус приблизился, улыбаясь Сцеволле через маску засыхающей крови. “Ты всегда на высоте. Наша добыча здесь?”

“Его зовут Деметрос. Видения были истинными. Он командует силами Трупа-Императора.” Голос Сцеволлы помрачнел. “Лейтенант, тебе никогда не надоедало преследование?”

Ларсус постучал по изображению Глаза Хоруса на правом наплечнике Сцеволлы. “Никогда. Пока мы сражаемся, наследие Воителя продолжает жить.”

Сцеволла и его люди обрели боевое мастерство и связали себя узами крови и насилия в ходе Великого Крестового Похода ложного Императора. В те дни они были Лунными Волками, невинными душами, не видящими слабости Императора; их доспехи были белы. Затем Хорус, возлюбленный Воитель, убрал шоры с их глаз, и они сражались, как его преданные Сыны, за свое освобождение из оков ложного Императора. На грани победы Воитель пал, а его Легион нашёл пристанище в укрывающих тенях варпа, где стал известен, как Чёрный. В отражение скорби и позора Легиона силовая броня его воинов была покрыта чёрным лаком, но края доспехов были отделаны золотом, ибо даже самая тёмная ночь изгоняется проблеском нового рассвета. Люди Сцеволлы верили, что каждый уничтоженный ими приспешник Трупа-Императора приближает новый золотой век их Легиона.

Воспоминания Сцеволлы об этих днях испещряли рубцы, оставленные гневом и предательством. Прошлое неотступно преследовало его лицом убитого товарища. Боль не притупилась за... сколько лет? Сто, тысячу... десять тысяч? Время было изгнано из Ока Ужаса, жизнь Сцеволлы длилась единым призрачным бытиём, пока его не выкидывало в реальность для исполнения обета.

Ларсус нарушил задумчивость Сцеволлы. “Капитан, что за печальное лицо? Наша маленькая победа недостаточно сладка?”

“Пустяки,” – Сцеволла потряс головой, чтобы очистить свой ум. “Собирай псов, лейтенант. Давай поглядим, куда нас вывел след.”