Благородство в генеральском мундире - [48]

«Супругамъ, матерямъ и дщерям для примера, Для вечныхъ слезь моихъ, единый миг цвела, Ей были правиломъ любовь, надежда, вера, Въ сень Авраамлеву ввели ее дела».

Северней этого последнего памятника находится памятник дочери Тимофея Ивановича Марьи Тимофеевой Арсеньевой, урожденной Тутолминой. Памятник этот представляет из себя неравно понижающуюся к востоку плиту, в виде гроба, и сделан из камня зелено-серого цвета. На западной стороне этого памятника-плиты стоит древесный пень с обрубленным суком, сделанный из того же материала, что и плита, и такого же цвета.

С северной стороны памятника на деревянной доске имеется якая надпись: «Редкая дочь, супруга и другъ». С южной стороны также на деревянной доске имеется другая надпись: Подъ симъ памятникомъ погребено тело Марьи Тимофеевны Апсеньевой, урожденной Тутолминой: она родилась 1775 года августа 19 дня, въ супружество вступила 1791 года ноября 10-го, скончалась (далее часть деревянной доски отломлена, при чем ясна видна последняя цифра года смерти, а именно) 5 года июля 11 дня въ 8 часов по полудни». Эта группа памятников, по которым, кажется, собралась вся семья Тимофея Ивановича Тутолмина, даже при беглом обзоре их, представляет очень красивый вид и оставляет сильное и долго неисчезающее впечатление, несмотря даже на повреждение центрального обелиска. Почти все эти памятники поставлены Алексеем Тимофеевичем Тутолминым, получившим после смерти отца 18 имений в Подольской и 9 в Тверской губерниях…»[219].

Интересные сведения о Троицком соборе можно почерпнуть из различных описей Старицкого Успенского монастыря. Так в описи за 1827 год находим: «.. По существу дела это церковь вовсе и не нужна была да и теперь не нужна для Старицкого Успенского монастыря, в котором и без нея слишком достаточно церквей, особенно если взять во внимание крайне малое число братии, Троицкая церковь построена по личному желанию Тутолмина, человека в свое время богатого с сильного. Недалеко от Старицы находилось на берегу Волги богатое его имение — роскошный дом, в котором собрано было много драгоценных картин, мраморных ваз, серебреных и бронзовых вещей… Вся церковь эта, сама по себе не большая так загромождена этими памятниками и фигурами, что в ней негде народу и поместиться… Надобно удивляться, как духовное начальство дозволило, — если только оно дозволило, — наполнить весь храм такими фигурами. Мы бывали в Петропавловском соборе в Санкт-Петербурге, в Архангельском соборе в Москве, где покоятся почившие Императоры и князья Всероссийские, — бывали в старинных соборных храмах (в Никулине городище), где покоятся удельные князья, — и нигде подобных фигур и памятников нет. Очевидно, в Старицком монастыре действовал прихотливый фантазер-барин, руководимый не чувством смиренной христианской молитвы за усопших, а духом тщеславия и суетной земной славы..»[220].

В монастырской описи за 1853 год уже нет никаких сведений о памятниках и фигурах, которые находились в нижнем этаже Троицкого собора. «Как будто власть монастырская, под руководством и ответственностью которых составлялась опись, сами боялись за эти памятники и фигуры», — писал по этому поводу старицкий дореволюционный краевед И. П. Крылов [221].

В описи за 1880 год дается информация, что «нижний этаж церкви, где находятся эти памятники, до того сыр, что из отворенных в летнюю пору окон храма несло сыростью, как из погреба. Понятно после этого, что иконостас и вся утварь церковная скоро истлели; и в 1875 году престол в этом этаже по представлению нынешнего настоятеля монастыря, нарушен с разрешения епархиального начальства.

На содержание устроенной церкви Тутолмин ничего не положил; поэтому церковь его, сама по себе не нужна, служить для монастыря только тяжестию» [222].

В середине 20-х годов XX века в Старице побывал один из учредителей Общества изучения русской усадьбы Алексей Николаевич Греч, который, в частности, оставил такую запись о монастырском Троицком соборе: «…Собственно усыпальницей является и одной из церквей монастыря — розовый с белыми пилястрами храм под куполом в виде греческого креста, пристроенный вплотную к северной стороне соборного храма. Очень продумана была внутренняя архитектура церкви. Здесь, как в парижском Hotel des lnvalides (Дом инвалидов), в полу было устроено круглое отверстие, обведенное парапетом, позволившее видеть надгробные памятники семьи Тутолминых. Собственно, первоначально находился здесь только один монумент — гранитный обелиск на цоколе с двумя саркофагами по сторонам его, отмеченный высокими бронзовыми аллегорическими фигурами. Этот памятник, не вошедший еще в историю русской скульптуры, должен занять в ней не последнее место, отличаясь и строгой продуманностью композиции, включающей в себя даже архитектуру храма, и высоким качеством исполнения строгих ампирно-классических статуй. Его, скорее всего, следует поставить в круг работ позднего Мартоса или Пименова Старшего.

Однако печальны судьбы и этого памятника старого искусства. Еще давно не в меру рачительный архимандрит застелил досками отверстие в полу, не постеснявшись срезать для этого выступавшую вершину гранитного обелиска, а позднее, верно движимый добрыми намерениями, местный заведующий пытался перенести бронзовые статуи в музей. Одна из них, поверженная на землю, осталась лежать на полу склепа, оказавшись чрезмерно тяжелой для переноски; другая еще украшает памятник, ободранный и никчемно разрушенный. Да и стоит ли он еще сейчас? — не взяты ли на слом в пресловутый «утиль» обе аллегорические фигуры — ведь весовая ценность бронзы в наши дни гибельна для многих памятников старого искусства…