Благородный театр - [9]

Нам нет спасенья никакого».

Изведов

(суфлируя)

«За сценой голос Сундукова».

Посошков

(начиная играть свою ролю)

«Эй, люди! Дурачье! Да слышите ль? Кто там?»

Оленька

«Ах, боже мой! Куда деваться нам?»

Посошков

«Я вас, разбойники!»

Наташа

                      «Пропали мы!»

Вельский

                                    «Пустое!

Не бойтесь ничего!»

Изведов

(суфлируя)

                      «Явление шестое.

Лишь только я с двора...»

Посошков

                        Эх, братец! Не спеши!

«Лишь только я с двора, так в доме ни души...

Кой черт! Да здесь проезжая дорога».

Оленька

«Ах! ради бога,

Уйдите поскорей!»

Посошков

«Ворота на запор! Ключи от всех дверей

Принесть ко мне. Уж я тебя, скотина!

Шататься всё, а нет, чтоб двор подместь...

Пошел, болван!.. Эге! Да здесь и гости есть!

Возможно ли — мужчина!

Вы кто, сударь? Зачем и почему?

Кого вам надобно?»

Вельский

                    «Извините!

Я только что взошел».

Посошков

                      «Взошли... К кому?..

Что вижу, к вам?.. Вот я΄ вас! Погодите!

Взошли!.. Зачем, сударь? Да разве здесь корчма?

Взошли, когда хозяина нет дома...»

Вельский

«Вы всё узнаете из этого письма».

Посошков

«Рука, мне кажется, знакома».

Вельский

«От дяди моего».

Посошков

                 «Да это всё равно.

Письмо — письмом, а вам бы не мешало

Без спроса не входить».

Вельский

                        «Вы дружны с ним давно.

Степан Кондратьевич Окнов».

Посошков

                            «Окнов? Так стало,

Он жив еще?»

(Читает)

«Любезный друг! Податель сего племянник мой Сурский...»

            «Вы Сурский? Очень рад!

Покойный ваш отец со мной знаком был лично, —

А всё скажу, что вовсе неприлично

Вломиться силой в дом».

Вельский

                        «Что ж делать — виноват!»

Посошков

(читает)

«Он любит одну весьма достойную девицу, но, к несчастию, у него есть соперник. Я стараюсь уладить это дело, а между тем, боясь, чтоб он не наделал дурачеств, отправил его в Москву, не оставляйте его вашими советами. Надеясь на дружбу вашу, я уверен, и проч. и проч.»

«Так вы намерены жениться?

Вот это хорошо! Я с вами подружиться

Душою рад... Да только вот беда!

Вы ездить будете напрасно —

Меня нет дома никогда.

Итак, вы любите? И очень страстно?..»

Вельский

(глядя на Оленьку)

«И сердце и душа —

Всё ей принадлежит».

Посошков

                     «Уж, верно, хороша?

И спрашивать не надо».

Вельский

«Все в мире женщины ее не стоят взгляда».

Посошков

«Похвально! Хорошо! Прошу ко мне вперед!

А что, соперник ваш и молод и прекрасен?»

Вельский

«О нет! Он вовсе не опасен:

Седой старик, скупец, животное, урод...»

Посошков

(своим голосом)

Эх, батюшка, не то! Вам должно обозначить

Насмешку тут: ведь вы должны меня дурачить.

Наташа

Да он, мне кажется, и так дурачит вас.

Посошков

Побольше тонкостей! Играя в первый раз,

Их все нельзя схватить, а вы, сударь, не внове:

Вам стыдно их не знать. — «Урод!» — При этом слове

Взгляните на меня.

Вельский

(повторяя)

                    «Седой старик! скупец!..»

Посошков

Вот, так!

Вельский

          «Урод!»

Посошков

                   Брависсимо!

Вельский

                               «Глупец!»

Посошков

Отлично! Хорошо!

Вельский

                  «А сверх того...»

Посошков

(начинает опять играть)

                                     «Увольте!..

(Наташе и Оленьке)

Я брани не люблю. Ступайте вон!»

Наташа

                                 «Позвольте

Сказать вам слова два».

(Отводит Посошкова к стороне, а между тем Вельский и Оленька говорят тихо.)

Посошков

                        «Ну, что же, говори!»

Наташа

«Хотите ли держать пари,

Что этот господин приехал к вам недаром?»

Посошков

«Неужели?»

Наташа

            «Тут что-нибудь да есть.

Заметили ль, с каким он жаром

Описывал любовь свою, а между тем

Смотрел на барышню?»

Посошков

                        «Смотрел? Зачем?»

Наташа

«Я этих сорванцов ужасно ненавижу.

От них того и жди...»

Посошков

(своим голосом)

                        Да, стань сюда! Я вижу.

Закрой побольше их! Ах, нет! Еще вперед!

Вельский отдает записку Оленьке.

Всё вижу, матушка: записку отдает,

Вот шепчет на ухо!

Вельский

(тихо Оленьке)

                     Прочтите поскорее!

Посошков

(Вельскому)

Не так!

(Берет у Оленьки записку)

        Позвольте мне! Проворней и хитрее;

Смотрите на меня! Совсем не тот прием.

(Отдает записку Оленьке)

Мы вот как, батюшка, записки отдаем.

(Наташе, продолжая играть свою ролю)

«Итак, мне должно опасаться?»

Наташа

«Большой опасности тут нет».

Посошков

                             «Всё может статься.

Эх, Машенька, недолго до греха...»

Изведов

Позвольте! У меня последнего стиха

В пиесе нет.

Посошков

(берет тетрадь и смотрит)

              Ну, так! Вперед я сам засяду

И буду списывать. Тут две ошибки сряду.

Кто списывал ее?

Наташа

                  Фома, буфетчик наш.

Посошков

(Изведову)

Ох, эти мне писцы! Подай мне карандаш!

Вельский

Угодно мой?

(Подает ему.)

Посошков делает поправки, а между тем Оленька вполголоса читает письмо.

Оленька

(читает)

«Я боялся, что не найду свободной минуты переговорить с вами, и для того заготовил это письмо. Почтенный благодетель мой, ваш дядюшка Честонов, и слышать не хочет, чтоб вы были за Посошковым. Он дал слово помогать нам, и если вы согласитесь...»