Благородный Кюн - [9]

Брокен.

Ранняя смерть жены приучила Брокена к особой, редкой для дворян, заботе о детях. По молодости и глупости Брокен не посчитал для себя необходимым жениться вторично, и теперь пожинал плоды своей непрактичности. Выросшие дети отбились от рук. Само то, что детей было всего двое, заставляло Брокена чрезмерно осторожничать. У брата пятеро сыновей и три дочери. Стоило старшей дочери повести себя недостойно, её сразу отправили в монастырь. Четверо из пяти сыновей геройски сражаются с гномами, и отец не дрожит от страха, что его фамильная ветвь прервется. Сын и дочь Брокена чувствовали свою исключительность, и пользовались поблажками со стороны отца. Сын завел интрижку с дочерью дворянина, род которого исчисляется всего тремя поколениями предков-дворян. Дочь затеяла конфликт с пограничником, который был опасен сам по себе, а тут еще его дорожная дружба с Ричи, слухи, о неблаговидных занятиях которого, ходили давно.

Приятное, увеселительное путешествие давно превратилось для Брокена в сплошную головную боль.

Глюк.

Дорожные приключения показались Глюк глупыми и унизительными, сама дорога тряской, а гостиничные удобства годными только для мужчин. Захватывающие воображение истории дам из соседних замков казались теперь сплошной выдумкой. Глюк опасалась, что прелести столицы окажутся такими сказками, как и дорожные приключения. От скуки она начала придумывать свою легенду о встрече сказочного принца по дороге в столицу. О толпах гномов в сверкающих, черных доспехах, о троллях, демонах и могучих магах, сраженных принцем. На роль гномов Глюк назначила шайку бандитов, напавшую в самом начале пути на гостиницу, дорожным патрулям она отвела роль троллей и демонов. Не хватало мага и принца.

Либерта.

То, что она совершила величайшую глупость, Либерта поняла в первый же день поездки. Гнусные разбойники, убийство одного из них, нападение на пограничника, и … небрежные слова благодарности от любимого, холодная отповедь его отца и презрительное игнорирование со стороны Глюк. Горячка первого дня поездки не позволила ей принять правильное решение. Нужно было вернуться домой, но инерция толкала вперед. Никому сейчас не нужна высокая любовь, подавай титулы и деньги. Нет, деньги и титулы, это правильней. Каждую ночь Либерта обливала подушку слезами, а надменная Глюк презрительно кривила рот в темноте комнаты, а, возможно, спала, безразличная к чувствам Либерты.

Павел Ильич.

До столицы оставался один перегон, и Ричи отправил одного охранника в ночь, предупредить своё начальство о приезде. Нанял ему лошадь, лишил человека сна, всё ради того, чтобы в полдень меня встретила группа захвата во главе с боевым магом. Какая сволочь мой приятель Ричи! Поганец. Гнилая душонка. Мерзавец. Карьерист. Шкурник. И, наконец, выжига, потому что очень надеется Ричи на немалый куш, за такого мутного пограничника, как я.

* * *

Моё чувство будущего дало сбой. Когда мы подъезжали к засаде, я честно предупредил Брокена об опасности.

— Через двадцать метров засада. Просмотр ближайшего будущего показывал безопасный вариант, без жертв среди пассажиров. И вдруг, вместо того, чтобы упасть на пол и приказать сыну и дочери сделать также, он открывает дверь дилижанса. Я, в растерянности, потерял секунду, и всё пошло наперекосяк. В основном варианте будущего я должен был застать засаду врасплох. От моего удара всех должно было парализовать. Четверо из пяти стражников рефлекторно стреляли из арбалета, пятый — из магического ружья. Стрелы летели мимо, а вот ружейный выстрел должен был поранить Брокена. Три раза я просматривал будущее и трижды, после предупреждения, Брокен избегал ранения. Что заставило Брокена выскочить из дилижанса, уже никогда не узнать. Выстрел стражника из арбалета магической стрелой не оставил ему ни единого шанса. Зачем стражник стрелял — это тоже установить теперь невозможно. Я, вместо парализующего удара, воспользовался файерболом. Земля оплавилась, но маг успел установить защиту, для себя одного. У меня не было времени нанести второй удар, маг набросил на меня силовой кокон, и я сделался недвижим. Недолго думая, я переместил мага на Землю, в прохладное Черное море, моё любимое место купания — за буйками. Силовой кокон был соединен с магом, и он утащил меня за собой в море. Увешанный железками маг сразу ушел под воду. Рассчитывать на то, что маг утонет, было глупо. Я хорошо помнил, что более слабый маг Хард мог не дышать семь минут.

Бюттель.

Задание на захват пограничника выдали дежурной группе за два часа до начала операции. Пока донесение Ричи ходило по инстанциям, пока каждый начальник перестраховывался и искал свою выгоду, потратили большую часть времени. Уровень опасности пограничника повышался от инстанции к инстанции, и размер премиальных от его захвата вырос до небес. Дежурный маг Бюттель получил в оружейной комнате самый мощный амулет силы, расписался в двух десятках журналов, подписал, не читая, план захвата, и только-только успел вывести группу захвата на окраину столицы, в безлюдное место дороги.

«Если амулет детонирует, то окраинам города достанется нехило», — подумал маг, высматривая дилижанс. Бюттель знал бюрократический механизм работы своего ведомства и не ожидал сюрпризов от пограничника. «Писатели, сочинители, бумагомараки. Одни отписки, а работы никакой. На одного оперативника пять клерков, и нас хотят превратить в наполовину клерков. Пока мы составим все бумаги, преступник давно сделает задуманное и скроется», — бухтел про себя Бюттель. Его брат работал врачом. Из канцелярии градоначальника недавно пришел приказ вести журнал посещения больных. Бюттель долго смеялся над братом. Оно и правда, если врачи начнут писать столько бумаг, сколько в Тайной Страже, то лечить станет некогда.