Благонамеренные речи - [208]

Сюжет рассказа в основе своей автобиографичен: Чемезово напоминает имение Новинки и историю «ликвидации» этого имения (см. комментарий к рассказу "Столп"). Но Чемезово вместе с тем, и это главное, – типичный образ заброшенного после реформы помещичьего имения, ставшего объектом борьбы новоявленных хищников.

Чемезово представляет собой ту почву, на которой закладывали основу своего процветания будущие деруновы, где выкристаллизовывались многочисленные "оттенки любостяжания". Один из этих оттенков демонстрирует "кандидат в столпы" – "Заяц из Долгихи", посредник-маклер по устройству сделок между помещиками и покупщиками их земель – фигура новая в русской деревне. Здесь это эпизодическая фигура, в рассказе "Отец и сын" она будет показана в полный рост в образе другого "кандидата в столпы" – Стрелова.

Стр. 133. Горе «карасям», дремлющим в неведении, что… их назначение… служить кормом для щук… – На тему этой «благонамеренной» сентенции Салтыков в 1884 году напишет сказку «Карась-идеалист».

Стр. 133–134. …нужно принадлежать к числу семи мудрецов… – Полулегендарные мудрецы Древней Греции, жившие в VII–VI веках до н. э. и излагавшие свои мысли в кратких образных изречениях (гномах).

Стр. 134. …я нахожу своего противника вооруженным прекраснейшим шасспо, а сам нападаю на него с кремневым ружьем, у которого… вместо кремня… чурочка. – Шасспо – нарезное ружье, изобретенное в 1866 году французским рабочим и названное так по его имени. Чурочка вместо кремня – отзвук событий периода Крымской войны, когда подрядчики и интенданты-хищники поставляли и такие ружья.

Стр. 135. «Куплю я себе подмосковную!»… на проданный мне лес любуюсь, но войти в него не могу: чужой! – Автобиографический факт, связанный с покупкой Салтыковым в конце 1861 года подмосковного имения Витенево.

Памятны мне «крепостные дела» в московской гражданской палате. – Салтыков вспоминает здесь о покупке имения Витенево. Покупка оформлялась в Московской гражданской палате.

Стр. 136. …здесь стригут и бреют и кровь отворяют! – Обычная надпись у входа в цирюльню.

Стр. 137. Жемчуг бурмицкий – отборный крупный жемчуг правильной формы и чистой воды.

…это косвенный налог на ваше невежество! – Цитируются рассуждения адвоката – персонажа очерка «Опять в дороге», в журнальной публикации предшествовавшего «Кандидату…»

Стр. 141. …стена сердцеведцев… Смотрят, уставив брады, да умозаключают каждый сообразно со степенью собственной невежественности! – Сердцеведцев, то есть штатных и добровольных осведомителей политической полиции в пореформенной деревне, Салтыков сравнивает с боярами допетровской Руси, которые заботились только о своих привилегиях и попусту сидели в Думе, «брады свои уставя».

…пошла писать губерния. – Так сказано в гоголевских «Мертвых душах» (т. I, гл. VIII) о провинциальном бале у губернатора. Салтыков употребляет это ставшее крылатым выражение в эзоповском смысле: посыпались доносы местных «сердцеведцев».

Стр. 148. …и в Р., и в К., и в Т. – Биографический комментарий раскрывает эти инициалы как относящиеся к Ростову, Калягину и Талдому.

ПРЕВРАЩЕНИЕ

Впервые – журн. «Отечественные записки», 1875, № 4.

«Превращение» в порядке написания и первопечатной публикации «Благонамеренных речей» заканчивало серию очерков и рассказов, посвященных исследованию «собственнического союза»: «В дороге», «Опять в дороге», «Столп», «Кандидат в столпы», «Кузина Машенька», «Отец и сын». О типичности «превращения» Дерунова свидетельствует судьба Губонина, выкупившегося в 1860 году из крепостных и вышедшего «чуть ли не из-за стойки питейного заведения» в «богатыри железнодорожного эпоса».[460] «Отвлеченный грабеж» «превратившихся» деруновых все больше приобретал характер тунеядства, хищничества, лишался всяких признаков «труда», «дела». Откровенный рассказ Зачатиевского в конце «Превращения» об уголовных деяниях Дерунова возвращает нас к финалу рассказа «Столп» с его выводом: «Дерунов не столп».

Стр. 160. …об концессии хлопотать… – о концессии на строительство железной дороги.

…сама с «калегвардами» разговаривать осталась. – Кавалергарды («калегварды») – офицеры кавалерийского гвардейского полка, принадлежали к самым знатным фамилиям, несли службу в царском дворце. Но в салтыковской сатире слово «кавалергарды» используется часто, как и в данном случае, для общего обозначения петербургской «золотой молодежи», преимущественно военной, – полностью безыдейной, пошлой, интересующейся только женщинами и вином.

Стр. 163. Как по морю по Хвалынскому – одна из самых распространенных хороводных песен.

Стр. 164. …а еще под хивинца хотите идти! – то есть участвовать в военных операциях в Средней Азии.

Стр. 165. …позаимствоваться некоторыми подробностями из оперы «Фра-Диаволо»… – Либретто этой оперы Ф. Обера написано на основе легенд о калабрийском разбойнике Фра-Дьяволо.

Происшествие в Абруццских горах. (Посвящается русским беллетристам…) – Пародия на модные очерки путешествий в страны, считавшиеся романтическими, – в Испанию, Италию, Грецию, а в России – на Кавказ или в Крым. Сюжет Салтыков заимствовал из «Приключения в Калабрии» французского писателя-памфлетиста П.-Л. Курье (1772–1825), однако главный объект пародии не сочинение Курье, а путевые очерки Евгения Салиаса «Испания» («Русский вестник», 1874, No№ 4, 6, 9) и «Очерки Крыма» Евгения Маркова (СПб., 1872). Называя подобных литераторов «русскими Дюма-фисами» (Дюма-сыновьями), Салтыков намекает на сходство их творений с описанием путешествий по России и Кавказу Александра Дюма-отца («De Paris a Astracan»), полным нелепостей и курьезов.