Благоговейное ухаживание - [4]

Арчибальд встал и постоял в нерешительности. Потом снизошло вдохновение. Он знал, что ему делать.

Да, друзья мои, в этот высший миг своей жизни, когда судьба его, можно сказать, висела на волоске, Арчибальд Маллинер начал свой неподражаемый номер «Курица и яйцо».

Подражание это отличали свобода и особое тепло. В нем не было яркости, свойственной Сальвини в «Отелло», пронзительностью своей оно могло напомнить Сару Сиддонс в последней сцене леди Макбет. Вначале звук мягок и слаб, в нем слышится робкая радость матери, которая поверить боится, что союз ее благословен и она, именно она, произвела на свет этот дивный эллипс, белеющий сквозь солому.

Так и слышишь:

— Вылитое яйцо… И на ощупь гладкое такое… Да это яйцо и есть!

Сомнения позади, звук набирает силу. Он крепнет, взмывает вверх, переходит в радостную песнь, в «куд-куд-кудах» такой силы, что многие отирают слезы. Обычно, завершения ради, племянник мой обегал комнату, хлопая полами пиджака, и прыгал на диван или на кресло, где застывал, расставив руки под прямым углом, кудахтая до посинения.

Много раз проделывал он это в «Трутнях», чтобы развлечь друзей, но никогда еще с таким пылом, с таким неподражаемым блеском. Скромный, как все Маллинеры, он поневоле ощущал, что превзошел самого себя. Художник узнает свой звездный час. Музой его была любовь и так его вдохновила, что обегал комнату не один раз, а все три.

После этого он взглянул в окно и увидел прекраснейший на свете лик. Аврелия смотрела на него, как смотрит первый ряд на Крейслера, когда он, опустив скрипку, отирает рукой лоб. Такое выражение обычно называют «благоговейным».

Они долго молчали, потом она сказала:

— А можно еще?

Арчибальд выступил на «бис». Он воплотил курицу четыре раза и, как признавался мне позже, был готов на пятый, но вместо этого, легко спрыгнув с кресла, направился к ней.

— Старушка, — сказал он ясно и твердо, — ну ты даешь!

Аврелия таяла в его объятиях, подняв к нему дивное лицо. Было тихо, только бились сердца, да сипел бульдог, видимо, страдавший бронхами.

— Порядок, — сказал Арчибальд. — Закурить бы!

Аврелия удивилась.

— Ты же не куришь!

— Еще как курю.

— И пьешь?

— Будь здоров. Да, кстати.

— Да, дорогой?

— Вот скажи. Если тетя нас навестит, можно дать ей по черепушке чулком с камнями?

— Какая прекрасная мысль! — нежно сказала Аврелия.

— Близнецы! — вскричал Арчибальд. — Духовное родство, в чистом виде! Так я и думал. Знаешь, старушка, пойдем отнесем собачку дворецкому. Проснется, а она тут. Очень полезно, курорта не надо. Шокотерапия. Как ты, за?

— Еще бы! — прошептала Аврелия. — О, еще бы! И, рука в руке, они направились к парадной лестнице.