Благодарю за этот миг - [3]

И вот я остаюсь одна, наедине со своими душевными муками, тогда как он созвал совещание, о цели которого мне ничего не известно. Очевидно, там будут решать мою судьбу, ни во что не посвящая меня саму. В 22.30 он возвращается. Не отвечает на мои вопросы. Выглядит потерянным, сбитым с толку. Я решаю повидаться с Пьером-Рене Лемá, генеральным секретарем Елисейского дворца, которого прошу о встрече по телефону. Франсуа спрашивает, что мне от него нужно.

— Не знаю, просто хочу с кем-нибудь поговорить.

Теперь я в свой черед прохожу по узкому, почти потайному коридору, соединяющему личные апартаменты с президентским этажом. Увидев меня, Пьер-Рене раскрывает мне объятия. И я кидаюсь к нему на шею. Впервые я плачу горючими слезами, орошая ими его плечо. Он похож на меня: он не понимает, как Франсуа мог ввязаться в подобную авантюру. В отличие от многих других советников, Пьер-Рене всегда был доброжелательным человеком. В течение почти двух лет, в рабочее время ему нередко приходилось выдерживать приступы дурного настроения Франсуа. По вечерам наступала моя очередь работать громоотводом. И мы служили друг другу опорой. Обмениваемся несколькими словами. Я объясняю ему, что готова простить. Позже я узнáю, что коммюнике о нашем разрыве уже обсуждалось у них на совещании. Моя судьба решена, но мне это еще неизвестно.

Возвращаюсь в спальню. Начинается долгая бессонная ночь. С одними и теми же вопросами, идущими по кругу. Франсуа принимает снотворное, чтобы спастись от этого ада, и спит несколько часов на другом краю постели. А я, сомкнув глаза едва ли на час, встаю около пяти утра, чтобы просмотреть информационные каналы в гостиной. Доедаю холодные остатки ужина, не убранные с журнального столика, и начинаю с радио. Первое, что я слышу в утренних новостях — «Важное сообщение». Внезапно события принимают угрожающе конкретный характер. Подумать только: еще вчера все это казалось мне нереальным!

Просыпается Франсуа. Я чувствую, что у меня больше нет сил, я не выдержу, я не могу этого слышать. Бросаюсь в ванную. Открываю ящик с косметикой и выхватываю спрятанный там пластиковый пакет. В нем снотворные разных видов, в пузырьках, в таблетках. Франсуа входит следом и пытается отнять у меня пакет. Я бегу в спальню. Он дотягивается до пакета, и тот рвется. Таблетки рассыпаются по полу и по кровати. Мне удается подобрать несколько штук, и я судорожно глотаю все, что успела сунуть в рот. Я хочу уснуть, я не хочу переживать то, что на меня надвигается. Мне чудится, что на меня вот-вот обрушится ураган, которому я бессильна сопротивляться. Нужно бежать… бежать любым способом. Я теряю сознание. На лучшее и надеяться было нельзя.

Понятия не имею, сколько я проспала. И что сейчас — день? Ночь? И что произошло? Чувствую, как меня тормошат, стараясь разбудить. Позже я узнаю, что это было сразу после полудня. Сквозь туманную завесу различаю над собой лица двух моих лучших друзей, Брижит и Франсуа. Брижит объясняет, что меня могут положить в больницу, сумку с вещами она уже приготовила. В соседней комнате ждут двое врачей. Советник по делам здравоохранения взял дело в свои руки и позвонил профессору Жувану, главврачу психиатрического отделения больницы Питье-Сальпетриер. Оба врача спрашивают, согласна ли я на госпитализацию. А что мне еще остается? Я хочу, чтобы меня защитили от этого урагана, даже если сейчас я едва сознаю, кто я такая и что со мной происходит. Одной мне с этим не справиться.

Перед отъездом прошу, чтобы мне разрешили повидаться с Франсуа. Один из врачей против. Но я нахожу в себе силы заявить, что иначе никуда не поеду. Кто-то идет за ним. Когда он появляется, меня настигает новый шок. Ноги подкашиваются, я падаю. При виде Франсуа я вспоминаю о его измене. Сейчас это еще мучительнее, чем накануне. Все ускоряется: решение о госпитализации принято моментально.

Я не могу встать. Два офицера службы безопасности поднимают меня и ведут, поддерживая под руки. Лестница кажется нескончаемой. Брижит идет следом с моей сумкой, красивой сумкой для официальных поездок, которую команда, работающая со мной в Елисейском дворце, подарила мне на день рождения. Но сейчас я далека от блеска парадных приемов. Первая леди похожа на смятую тряпичную куклу, не способную ни стоять на ногах, ни идти. Брижит садится вместе со мной в машину. Всю дорогу я молчу. Не могу говорить.

В больнице меня сразу обследуют, и я почти мгновенно оказываюсь в палате. Боже, какой кошмар привел меня сюда, на больничную койку, в казенной ночной рубашке, под капельницу? Погружаюсь в глубокий сон. Сколько же я проспала — сутки, двое? Не знаю, я утратила всякое представление о времени. Проснувшись, я первым делом, чисто рефлекторным движением стала нашаривать свои мобильники. Но их нет. Врач объясняет: телефоны убрали, «чтобы оградить меня от внешнего мира». Я требую вернуть их, угрожая, что иначе уйду из больницы. Видя мою непреклонную решимость, врачи решают отдать мне мобильники.

Вижу, как в палату входит одетый в голубой халат офицер службы безопасности, который охраняет меня с момента избрания Франсуа президентом. Стараясь не бросаться в глаза, он под видом санитара приткнулся на стуле у самой двери. Ему поручено следить за посещениями и пропускать лишь тех, кому разрешено со мной видеться. Таких очень немного. Я еще не знаю, что здесь все под контролем. Но не под моим. Мои личные дела считаются государственными. Я теперь всего лишь фигурант досье.