Благодарность - [6]
В таких случаях мне на помощь приходят шаблонные фразы: «Сразу видно, что это вы, мадам Эрмон!» или «О, каким статным мужчиной вы были, месье Тердьян!».
Поначалу это никак не укладывалось в моей голове, и я мысленно возмущался: «Что же с ними произошло? Как такое вообще возможно? Неужели всем нам уготован столь печальный конец? Неужели нет никакой развилки, обходной тропы, запасного пути? Неужели ничто не спасет нас от этой катастрофы?»
В первые годы после завершения учебы я занимался и с детьми, и со взрослыми, и со стариками. Постепенно большую часть своего рабочего времени я стал проводить в домах престарелых. Не могу сказать, что это было моим решением или сознательным выбором, просто так вышло. Так сложились обстоятельства. Больше и добавить-то нечего. В общем, сейчас я сотрудничаю с несколькими учреждениями для пожилых людей; я нашел свою нишу.
Я чувствую себя на своем месте. Я там, где и должен быть.
Мне нравится смотреть на них, я восхищаюсь тем, как отчаянно они сражаются.
Мне нравится слушать их голоса — неуверенные, колеблющиеся, дрожащие.
Я снимаю их на видео. Не всех. Только некоторых. Как правило, с первой встречи. На моем цифровом накопителе хранятся десятки файлов, рассортированных по папкам.
Я снимаю их для научных целей, стремлюсь улучшить свои методы работы. Но дело не только в этом.
Я нежно люблю дрожание их голосов. Эту хрупкость. Эту мягкость. Я нежно люблю их неузнаваемые, приблизительные, растерянные слова и их молчание.
И я сохраняю все записи даже после смерти своих пациентов.
Мадам Сельд я начал снимать на видео с пятого или шестого занятия. Я сохранил все записи.
Я вхожу в комнату мадам Сельд. У нее утомленный вид, и я сразу чувствую, что она не очень-то настроена заниматься. Но она приосанивается и незаметным жестом поправляет прическу. Делает над собой усилие, чтобы улыбнуться мне. Кокетство пожилых дам в очередной раз потрясает меня.
Я достаю из рюкзака ручку, тетрадь, картинки и раскладываю их на столе.
— Как дела, Миша?
— Да идут…
— Судя по тону вашего голоса, идут они не очень-то хорошо.
— Мне сложновато ампутировать… адоптировать.
— Адаптироваться?
— Да, вот-вот.
— Это нормально. На то, чтобы освоиться, уходит не одна неделя, а вы тут всего несколько дней. Я принес кое-какие материалы и предлагаю вам позаниматься. Согласны?
Она подозрительно смотрит на меня.
— И чем же мы будем заниматься?
— Упражнениями, которые разработаны специально для пожилых персон.
— Что за «пожилые персоны»? Говорили бы прямо — «старики». Потому что старики — они и есть старики. Чего тут по кругу да около ходить. Вы ведь спокойно произносите слово «молодежь», разве нет? Вы ведь не говорите «молодые персоны»?
— Вы правы, Миша. Вижу, слова для вас — не пустой звук. Это меня радует. Итак, вы позволите предложить вам маленькое упражнение?
— Предложите мне лучше маленькую сигарету.
— Вы курите?
— Нет-нет, что вы. Я бросила уже… давно, но, учитывая обстоятельность, сигаретка мне не перемешала бы.
— Курение запрещено во всем учреждении, мадам Сельд. К тому же курить было бы не очень разумно. В любом случае, я не курю.
На ее лице разочарование.
Она молча разглядывает меня, изучая каждую деталь моего облика — часы, обувь, прическу. Тишина нисколько не смущает ее.
— Что ж, приступим, Миша. Я задаю вам вопрос и показываю четыре картинки. Вы выбираете среди них правильную, затем пытаетесь назвать то, что на ней изображено, верным словом.
Она внимательно слушает меня. Объясняя задание, я достаю нужные карточки.
— Первый вопрос, пока просто для примера. Какой объект используется для того, чтобы наносить цементный раствор?
Я кладу перед нею четыре картинки. На них мастерок, лопата, секатор и грабли. Миша взирает на карточки с преувеличенной озадаченностью на лице.
— Как-то не очень приманчиво.
— Пример не самый забавный, я согласен.
— Мне хотелось бы разговаривать с вами, а не отвечать на эти вопросы.
— Хорошо, давайте немного побеседуем, но потом все-таки выполним пару упражнений.
— Ко мне повадилась ходить одна дама.
— Сюда?
— Да. По вечерам. Входит без предубеждения и заявляет, что ищет мальчика. Она меня пугает.
— Это одна из постоялиц пансионата?
— Да. Но… вчера все было совсем плохо. Она пришла после ужина, в тот же час, что и в другие дни, и спросила меня, где мальчик, и я… я сказала… очень… терто, так, чтобы она поняла: «Я не знаю, мадам, где ваш мальчик, и я должна предубедить вас, что вы ушиблись дверью». Я включила телевизор, хотя почти не смотрю его, но дело в том, что там есть один… комментатор, он мне очень нравится, у него такие белковые зубы и всегда безукоричневый вид, понимаете? Он новости читает. И представьте себе, едва эта дама услышала его голос, она пришла в невероятное пробуждение! Подлетела ко мне и закричала: «Да вот же он, мальчик!», как будто я украла ее мальчика и посадила его в свой телевизор! Я немедленно выключила телевизор при помощи… пальто… пульто управления, чтобы она ушла. И это сработало. Но теперь я не включаю его — боюсь, а вдруг она вернется…
— Надо рассказать персоналу. Эта дама явно не в себе. Пусть медсестры тщательнее следят за нею и постараются сделать так, чтобы она не входила в вашу комнату без приглашения.
Таинственная Л. внезапно возникает в жизни утомленной писательницы Дельфины и крепко в ней оседает. С первого дня их знакомства Л. следует за Дельфиной. Л. – идеал, она изящная, сильная, женственная и, кажется, умеет справиться с любой проблемой. Она самозабвенно помогает во всем Дельфине, жизнь которой сейчас полна трудностей и переживаний. Но постепенно Дельфине начинает казаться, что Л. вытесняет ее из собственной жизни. Вот только зачем ей это?
И беглого взгляда, брошенного в бездну, достаточно, чтобы потерять в ней самого себя, но Дельфина де Виган решилась на этот шаг, чтобы найти ответы на самые сложные вопросы, связанные с жизнью ее матери. Став одним из героев своего романа, она прошла с матерью рука об руку путь от семейных радостей к горестям, от счастья к безумию, от бунта и непонимания к смирению.«Отрицание ночи» – это не только роман-исповедь. Это захватывающая, искренняя и пронзительная история о бесконечном поиске общего языка, которого так часто не хватает и отцам, и детям.Этот роман интригует, завораживает, потрясает.
Лу — вундеркинд, она умеет и знает то, что ее сверстникам не дано уметь и знать, но при этом Лу лишена всех тех мелких радостей, которых в избытке у ее ровесников. Лу умна, наивна и открыта всему миру. Она любит бывать на вокзале и наблюдать за людскими эмоциями. Там-то она и встречает бродяжку Но, на несколько лет старше ее. Эти двое составляют странную пару, но они нашли друг друга, и кажется, что вместе им удастся выстоять перед странным и враждебным миром. Много ли мы знаем о тех, кто оказался на улице? И часто ли вглядываемся в их лица?..«Но и я» — тонкий и волнующий роман о ранимости, благородстве, одиночестве и любви, о том, что не стоит сдерживать лучшие порывы своей души.
Молодой, но уже широко известный у себя на родине и за рубежом писатель, биолог по образованию, ставит в своих произведениях проблемы взаимоотношений человека с окружающим его миром природы и людей, рассказывает о судьбах научной интеллигенции в Нидерландах.
Роман представляет собой исповедь женщины из народа, прожившей нелегкую, полную драматизма жизнь. Петрия, героиня романа, находит в себе силы противостоять злу, она идет к людям с добром и душевной щедростью. Вот почему ее непритязательные рассказы звучат как легенды, сплетаются в прекрасный «венок».
1946, Манхэттен. Грейс Хили пережила Вторую мировую войну, потеряв любимого человека. Она надеялась, что тень прошлого больше никогда ее не потревожит. Однако все меняется, когда по пути на работу девушка находит спрятанный под скамейкой чемодан. Не в силах противостоять своему любопытству, она обнаруживает дюжину фотографий, на которых запечатлены молодые девушки. Кто они и почему оказались вместе? Вскоре Грейс знакомится с хозяйкой чемодана и узнает о двенадцати женщинах, которых отправили в оккупированную Европу в качестве курьеров и радисток для оказания помощи Сопротивлению.
Роман «Сумерки» современного румынского писателя Раду Чобану повествует о сложном периоде жизни румынского общества во время второй мировой войны и становлении нового общественного строя.
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.