Если бы проснувшійся къ сознанію человѣкъ могъ бы сразу отрѣшиться отъ требованій тѣла, онъ бы могъ быть счастливымъ и спокойнымъ и могъ бы не спрашивать себя: зачѣмъ онъ живетъ, какъ онъ не спрашивалъ себя до тѣхъ поръ, пока жилъ одною животной жизнью, но проснувшееся сознаніе заставляетъ человѣка раздвояться; раздвоеніе же производить страданіе. А то самое разумное сознаніе, которое сознаетъ страданіе и ставитъ вопросъ: зачѣмъ я живу, не можетъ успокоиться до тѣхъ поръ, пока не получитъ отвѣта.
Зачѣмъ я живу въ этомъ мірѣ? Вопросъ этотъ неизбѣженъ, и какъ ни стараются люди, или суетой жизни, или разсужденіями о постороннему скрыть отъ себя этотъ вопросъ, онъ неотступно стоитъ передъ каждымъ проснувшимся къ сознанію человѣкомъ и требуетъ своего разрѣшенія. Онъ требуетъ разрѣшенія уже по одному тому, что жизнь человѣка есть дѣятельность: человѣку надо действовать, а чтобы дѣйствовать, надо знать зачѣмъ. Не зная же этого, всякое дѣйствіе можетъ быть ложно и нести за собой не выгодныя послѣдствія. Если человѣкъ идетъ и не можетъ остановиться, то ему неизбѣжно знать куда, иначе каждый шагъ его можетъ быть губителенъ. Отвѣтъ же на этотъ вопросъ при доступномъ человѣку знаніи съ перваго взгляда представляется невозможнымъ; я, конечное существо, живу короткій срокъ жизни въ безконечномъ по времени и пространству мірѣ. Никакая дѣятельность моя для меня не можетъ имѣть никакого смысла, потому что всякая кончается смертью; для безконечнаго же дѣятельность обитателя песчинки въ необъятномъ пространствѣ міровъ, существовавшихъ и имѣющихъ существовать вѣчно, еще менѣе можетъ имѣть какой нибудь смыслъ.
Наука дѣлаетъ мудреныя изслѣдованія и строитъ глубокомысленныя теоріи о томъ, какъ образовывался и развивался познаваемый нами міръ, и какъ образовался человѣкъ; но каждый ребенокъ уничтожаетъ всѣ эти изслѣдованія простымъ вопросомъ: «зачѣмъ мнѣ знать все это, если я не знаю, зачѣмъ я живу въ этомъ мірѣ?»
А на этотъ вопросъ никакая мудрость человѣческая не можетъ дать и приблизительнаго отвѣта. Не можетъ дать отвѣта, потому что для того, чтобы понять, для чего я живу въ этомъ мірѣ, надо бы знать этотъ міръ и цѣль его существованія. Это же невозможно, потому что міръ безконеченъ и вѣченъ. Я не могу ни представлять, ни мыслить себѣ его инымъ. Отвѣтъ на этотъ вопрос возможенъ только тогда, когда мы допустимъ, что есть высшее начало жизни, по волѣ котораго существую я и существуетъ весь міръ. Потому что только при этомъ допущеніи цѣль моей жизни опредѣляется уже не участіемъ въ безконечномъ по пространству и времени мірѣ, a исполненіемъ того назначенія, которое мнѣ опредѣлено этимъ высшимъ началомъ. Я не могу знать общей цѣли жизни всего міра: понятіе безконечности этого міра уничтожаетъ для меня эту возможность. Но я могу очень опредѣленно знать то, что мнѣ предназначено сдѣлать для достиженія не доступной моему пониманію цѣли. И потому только по признаніи высшаго начала жизни, по винѣ котораго я живу, возможенъ отвѣтъ на вопросъ: зачѣмъ я живу въ этомъ мірѣ.
Послѣ всякаго иного отвѣта на вопросъ, зачѣмъ я живу въ этомъ мірѣ, можно поставить другой вопросъ: зачѣмъ? —Что бы ни сказалъ человѣкъ, не признающій Бога, о смыслѣ жизни, я могу опять спросить зачѣмъ? Если кто скажетъ: для блага людей и міра, я спрошу: зачѣмъ благо людей и міра?
Если кто скажетъ: для того, чтобы достигнуть пысшей степени развитія, усложненія и усовершенствованія, я опять спрошу: зачѣмъ? Только одинъ отвѣтъ окончательный и такой, на какой нельзя поставить вопросъ зачѣмъ, это отвѣтъ: я живу для исполненія воли Бога, пославшаго меня въ міръ.
Единственный дальнѣйшій вопросъ, который можно сделать на этотъ отвѣтъ – это вопросъ о томъ, что такое Богъ, и зачѣмъ нужно этому Богу, чтобы человѣкъ такъ именно жилъ въ мірѣ и извѣстнымъ образомъ дѣйствовалъ въ немъ? И отвѣтъ на этотъ вопросъ очень простъ и опредѣлененъ: Богъ – это то начало, по волѣ котораго существую я и весь міръ; знать же для чего я долженъ жить такъ, а не ин[аче]. Отвѣтъ въ томъ, что я, съ конечнымъ разумомъ работника безконечнаго дѣла Божьяго, не могу знать цѣли безконечнаго дѣла; не могу даже знать, почему нужно именно такое, какое отъ меня требуется, участіе въ дѣлѣ Божьемъ, и потому не ищу этого знанія, а довольствуюсь знаніемъ того, что открыто мнѣ для моего участія въ дѣлѣ Божьемъ, а это открыто мнѣ вполнѣ.
Человѣкъ въ этомъ мірѣ находится въ положеніи пришедшаго на большой, въ полномъ ходу, заводъ. Работникъ можетъ избрать одно изъ двухъ: первое, не обратить вниманія на данное ему указаніе и предположить, что все устройство, которое онъ видитъ передъ собой, не имѣетъ хозяина и опредѣленной цѣли, и пользоваться заводомъ независимо отъ указаній хозяина для своихъ цѣлей, или признать, что въ заводѣ есть хозяинъ, который для какихъ то своихъ, непонятныхъ работнику, цѣлей устроилъ этотъ заводъ и требуетъ отъ каждаго приходящаго работника участія въ работѣ, вникнуть въ переданное ему при входѣ указаніе и исполнять то, что отъ него требуется.
