Благие намерения - [23]

— Выходит, ты наблюдаешь между собой и ею поверхностное сходство? Не спорю. Обе — волевые, успешные женщины, пусть по разные стороны барьера в суде, но обе по-своему служили закону. Привлекательные, умные, целеустремленные, по-своему одинокие. Вернее, ты была одинока раньше, а она свое одиночество только усугубляла.

— Теперь я уже не смогу жить без тебя — такова моя эволюция. Вдруг она тоже была кому-то небезразлична? — Ева опять намотала спагетти на вилку и машинально отправила ее себе в рот. — А она на этого воздыхателя — или воздыхательницу? — плевать хотела. Но… — Она покачала головой и потянулась за бокалом.

— В убийстве не заметно страсти.

— Ни малейшей. Когда предмет твоих домогательств упорно тебя отшивает, то ты отчаиваешься, бесишься, мстишь. А тут как-то не просматривается мотива. Все стрелки указывают на меня. В голове не укладывается.

— Другой коп, твой обожатель, ненавистник адвоката, упорно добивающегося освобождения преступников, которых ты удаляешь с наших улиц?

— Тоже версия. Но я с ней не согласна, Рорк. Это не может быть один из моих подчиненных. Я говорю так не только потому, что они мои, но и потому, что я знаю их всех как облупленных.

— Тут я с тобой соглашусь. Я тоже хорошо их знаю. Никто в твоем подразделении не стал бы таким способом отнимать чужую жизнь, тем более использовать тебя как оправдание.

— Среди них нет психов. А здесь явно потрудился псих.

— Штука в том, что ты работаешь не только со своими подчиненными. Есть еще полицейские, первыми появляющиеся на месте преступления, те, кто его охраняет, чистильщики. Может, это коп из другого отдела, чье расследование пересекалось с твоим? Кто-нибудь, кто с тобой консультировался, еще кто-то?

— Всех не перечислить, — пробормотала Ева.

— Мы еще не говорили о тех, кто обрабатывает данные, тем более о лаборантах.

— Сегодня я стояла в лаборатории и думала: все эти люди в белых халатах сумели бы обеспечить чистоту убийства и позаботиться, чтобы на месте преступления не осталось улик. Я с ними не знакома — во всяком случае, с большинством из них. Не говоря о чистильщиках, сотрудниках морга, техниках, вспомогательном персонале. Притом что убийца может оказаться просто сумасшедшим, прочитавшим книгу и посмотревшим фильм.

— Баствик-то при чем?

— Ни при чем.

— Тогда зачем было ее убивать?

— Сейчас попробую объяснить. — Ева откинулась на спинку стула, сжимая пальцами бокал. — Я потратила время на изучение ее интервью, взятых во время процесса Барроу. Она убеждала общественность, что я устроила вендетту, свожу личные счеты. Что я подвергала Барроу психическому давлению и скрываю это — тут она была права. Но у нее ничего не вышло. Если бы они разоблачили мое давление на Барроу, то им пришлось бы выяснять, зачем я это делала. Он придумал особую систему влияния на мозг, но против нее нашлось простое противоядие. Если бы выяснилось, что я давила на него из-за того, что он применял эту систему к нам, к тебе, то им пришлось бы приняться и за меня.

— Я причинил тебе боль, я принуждал тебя…

— Все это делал он, — перебила Ева Рорка. — Он использовал тебя, меня, Мэвис. Для удовольствия и для выгоды. За это он теперь отбывает срок. Он не убивал, но предоставил орудие убийства.

— Баствик не добилась его оправдания, — напомнил Рорк. — Мог бы он, находясь в тюрьме, найти способ отомстить вам обеим?

— Я выяснила условия его заключения. Они строгие, у него нет доступа к электронике, к деньгам. Он никому не может заплатить. Могу себе представить, что этот слюнявый трус ищет способ до меня добраться. Но Баствик? Очень вряд ли. Тем не менее я еще буду им заниматься, — продолжила Ева. — Им и ее фирмой. Проверю, есть ли тут связь. Вдруг кто-то из фирмы нанял профессионала?

— Надо хорошенько покопаться в их финансах.

— Вот ты и копайся.

— Есть, сэр! Что там с ее родными?

— Тоже придется разобраться, чтобы их исключить. Вопрос прежний: зачем? Может, сестра ненавидит сестру и решает ее убить или заказать ее убийство. Но зачем примешивать к этому меня? Будем действовать методом исключения.

— Хорошо. Дай мне список. Не терпится позабавиться.

Она кивнула, посмотрела на свой бокал и отодвинула его.

— Я велела Соммерсету не открывать ворота любым рассыльным, не предъявляющим документы. Дверь не открывать вообще никому. Может, подействуешь на него своим авторитетом?

— Обязательно. Только учти, ему вполне достаточно твоего. Думаешь, кто-то может неверно интерпретировать ваши отношения из-за ваших препирательств?

— Это означало бы, что убийца слишком много знает обо мне, о нас. Просто не хочу рисковать. Тебе тоже не помешает усилить охрану.

— Ты считаешь, что меня могут к тебе приревновать?

Она подняла глаза и выдержала его взгляд.

— Типа того.

— Раз в центре всего этого находишься ты, то жизненно важно позаботиться именно о твоей безопасности.

— Я — полицейский с жетоном и с оружием.

— Предположим, преступник — бывший коп. Но опыт-то при нем. Давай действовать так, как ты предлагаешь: рассматривать и исключать одного подозреваемого за другим. Всем остальным займемся потом.

— Все равно ты будешь опасаться за меня больше обычного. Но не забывай того, что я уже говорила: не думаю, что теперь смогла бы жить без тебя. — Она встала. — Я дам тебе список. Пора начинать.