Бизерта - [48]

Все командиры встали со своих мест, приняв положение «смирно».

— Господа офицеры! — подал команду уже командир дивизиона, войдя в каюту и пытливо глянув на их возбужденные лица.

Командиры миноносцев сели по своим местам, пропустив капитана 1-го ранга к креслу, стоявшему у письменного стола в глубине каюты. Все выжидающе смотрели на него.

— Думаю, господа, вы уже успели обменяться мнениями по поводу столь неординарного события за время моего отсутствия?

— Безусловно, Степан Петрович, — ответил за всех капитан 2-го ранга Кублицкий. — Только разрешите уточнить — не неординарного, а, с моей точки зрения, судьбоносного события.

— Может быть, и так, Алексей Иванович, — согласился тот. — Я только что вернулся со встречи с контр-адмиралом Чуркиным, моим старшим братом, — офицеры многозначительно переглянулись, — с которым тоже обменялся мнениями по этому же вопросу. А учитывая то, что тот не только недавно приехал из Парижа, но и является руководителем морской секции Союза русских офицеров во Франции, и, следовательно, располагает более обширной информацией, чем мы с вами, находясь здесь, в Бизерте, думаю, вам будет интересно узнать и его мнение.

Присутствующие оживились.

— Разумеется, Степан Петрович! — тут же отреагировал на его предложение старший лейтенант Манштейн, командир «Жаркого». — Надеюсь, что и другие командиры будут того же мнения? — вопросительно посмотрел он на офицеров, которые утвердительно закивали головами.

— Садитесь, Александр Сергеевич! — разрешил Степан Петрович. — И прошу господ офицеров не вставать — мы же с вами не на служебном совещании, — пояснил он.

И подробно, ничего не скрывая, рассказал им о результатах его встречи со старшим братом.

Наступила тягостная тишина.

— Выходит, Степан Петрович, что наши восторги по скорому краху большевистского режима несколько преувеличены? — наконец прервал ее командир «Пылкого».

— К сожалению, Алексей Иванович, а правильнее будет, к великому сожалению, выходит, что так, — вздохнул тот. — А нам с вами остается лишь следить за дальнейшим развитием событий, и все-таки, несмотря ни на что, надеяться на успех восстания Кронштадта. По-моему, я прав, — заключил командир дивизиона, окинув взглядом напряженные лица офицеров.

Те согласно закивали головами.

— И все-таки, даже в случае подавления восстания матросов Кронштадта, большевики будут вынуждены изменить свою экономическую политику так называемого военного коммунизма, ставшую, в первую очередь, причиной этого восстания, — убежденно заключил капитан 2-го ранга Остолопов, командир «Капитана Сакена».

— Укрепив тем самым свою власть и, соответственно, продолжая править Россией еще долгие годы, — сделал неожиданный вывод старший лейтенант Манштейн.

Все тут же посмотрели на него, подспудно, в глубине души, признавая его правоту. А горестный вздох капитана 2-го ранга Остолопова подтвердил их худшие опасения.

* * *

Андрей Петрович встал с фужером в руке и проникновенно произнес:

— Я от себя лично, а также от имени наших со Степаном родителей и членов моей семьи по их, разумеется, просьбе чрезвычайно рад приветствовать в моем скромном жилище дружную семью моего брата, собравшуюся, наконец-то, в полном составе. Доброго вам здоровья и благополучного будущего, дорогие мои!

— Спасибо тебе, Андрюша, на добром слове, — растроганно произнес Степан Петрович, — от нашей семьи!

— Я, Андрей Петрович, знаю вас уже много лет, — мило улыбнулась Ольга Павловна, пригубив мадеру из фужера, — однако никак не могла предположить, что вы когда-нибудь сможете стать снобом.

Все удивленно посмотрели на нее.

— И откуда столь категоричные выводы, Ольга Павловна? — улыбнулся тот, пожалуй, впервые назвав ее полным именем.

— Ну как же, Андрей Петрович? — улыбнулась та. — Рассудите сами. Такие апартаменты, о которых можно только мечтать, разумеется, в нашем теперешнем со Степаном Петровичем положении, — уточнила Ольга Павловна, — вы эдак походя называете скромным жилищем. Каково?!

— Ты, мама, по-моему, не совсем справедлива по отношению к дяде Андрею. — Все удивленно посмотрели теперь уже на Ксению. — Ведь папа не зря же учил нас с Павликом, что зависть, как, кстати, и гнев — не лучшие советчики.

Тот утвердительно кивнул головой.

— Авторитет папы и для меня — закон, не подлежащий обсуждению, — рассмеялась Ольга Павловна, обняв дочь. — Но, признаться, уж очень понравились мне апартаменты твоего любимого дяди. Прямо-таки несбыточная мечта, — вздохнула она, взгрустнув.

Братья быстро переглянулись.

— Не переживай, Оля, — еще, как говорится, не вечер… — многозначительно произнес Степан Петрович.

Та метнула на него подозрительный взгляд, но к тому же, как это бывает у женщин, и полный надежды.

«Пора менять тему разговора, — решил Андрей Петрович, видя смятение невестки. — Ну и братишка, ну и змей! — искренне восхитился он. — Сумел-таки приготовить своей любимой женщине действительно царский для нее подарок!»

— Я уже извинялся перед Ксюшей за то, что не смог преподнести ей подарок. — У Ксении загорелись глаза. — У меня же, к сожалению, как вы знаете, нет дочери, и поэтому я испытывал в его выборе определенные трудности. Мое намерение подарить ей золотые сережки отвергла ее бабушка, считая, что для одиннадцатилетней девочки это еще явно рановато, а вот против хороших французских духов воспротивился уже дедушка.