Бизерта. Последняя стоянка - [19]
Они вошли в дом под гирляндами цветов, и Тотка занялась их устройством. Прежняя комната Александра в левом крыле дома, выходящая окнами в парк, в заросли сирени, была заново меблирована.
Едва оправившись от дороги, им надо было идти здороваться с Анной Петровной, ожидающей их в своем доме.
Одним из удививших маму открытий было изобилие еды — одна из особенностей деревенской кухни. Перед обедом, подаваемым позже, им предложили «легкую закуску», оказавшуюся плотным завтраком, и почти тотчас же подали обед. В пять часов пили чай с множеством варений и пирогов. Вечером ужинали.
Пережив первый, столь богатый впечатлениями день, мама быстро освоилась с безмятежной прелестью сельской жизни. Старое поместье жило в своем, давно установленном ритме. Время мало влияло на этот мир, где столетия словно замедляли свой бег.
Для мамы, никогда не жившей в деревне, все здесь было необычно. Откуда взялись эти странные названия окрестных поселков: Первая Рота, Вторая Рота… Не со времен ли Петра Великого, Анны Иоанновны? Или в царствование Екатерины?
А прислуга и люди, работающие в усадьбе! Многих из них ее муж знал еще с детства! Они совсем не походили на безликие силуэты, заполняющие большие города. Каждый из них был яркой личностью.
Самым старым был почтальон: в 1910 году ему исполнилось 100 лет!
— Нашел себе занятие — как раз для столетнего, — удивлялась мама.
Однако более всего удивляло, что за всю свою долгую жизнь, прошедшую в хождении по деревням, он ни разу не был в Харькове — самом близком городе. После нескольких неудачных попыток пробудить в нем интерес маме пришлось отказаться от этой мысли: он действительно никак не мог понять, что ему там делать, в Харькове?
Анна Петровна жила на покое, но ее появления в большом доме были частыми и регулярными.
Последние 17 лет своей жизни баба Муня страдала очень болезненным ревматизмом суставов, обрекшим ее в конечном счете на полную неподвижность в кресле-качалке. Тем не менее дом все так же щедро принимал друзей и родню, и Анна Петровна была незаменима.
Надо сказать, что она прекрасно знала себе цену. С малых лет уважали ее дети, внуки и правнуки Насветевичей, и, фактически, она была членом семьи.
Не в меньшей мере чувствовал свою ответственность и повар Михаил Иванович.
Если часы обедов, ужинов точно установлены, то для легких завтраков или чаев каждый был свободен в выборе времени. Большой стол в столовой накрывался ранним утром для тех, кто рано вставал. Дворецкий хорошо знал вкусы каждого: кому чай, кому кофе со сливками, разные виды молока, горячий шоколад. Подавались всевозможные хлебцы, сдобные булочки, ватрушки с творогом, мед, варенья, а также разнообразные колбасы, сосиски, цельная ветчина, соленья и маринады.
Что касается обедов и ужинов, то баба Муня и Михаил Иванович всегда составляли меню накануне вечером. Переговоры бывали долгими и трудными. Хрупкая баба Муня полулежала в кровати, поддерживаемая множеством подушек; Михаил Иванович, крупный, солидный, устраивался рядом. Чередовались названия блюд, шло обсуждение. Иногда заведенный порядок прерывался:
— А к дичи какой соус, барыня?
— Это я оставляю на ваше собственное усмотрение, Михаил Иванович.
Следовала пауза, тень нерешительности во взгляде, повар соглашался. Однако, обговорив меню, не уходил, не прояснив это непонятное «собственное усмотрение»:
— Так какой же соус к дичи, барыня?
В будущем мой отец и даже мой сын приобретут ту же привычку употреблять малопонятные слова, как будто инстинктивно отказываясь недооценить собеседника.
Иногда, под конец, баба Муня просила Михаила Ивановича приготовить что-нибудь для своей Дези — рыжей таксы, с которой она никогда не расставалась.
Однажды наш кроткий дядя Мирон, рассуждая здраво, но особенно не задумываясь, высказал свои добродетельные соображения по поводу «голодающих детей» и «собак, которым готовят бефстроганов». Мама навсегда запомнила ответ бабы Муни:
— Не будь лицемером, Мирон! Когда ты за один только день в Харькове на свои удовольствия тратишь в сто раз больше, чем Дези съела бы за всю свою жизнь, ты ни на минуту не задумываешься о несчастных детях. Так что не лишай меня одной из немногих, доступных мне в моей инвалидной коляске радостей заботиться о Дези, любовь которой ко мне никогда не угаснет; любовь совершенно бескорыстная, ибо она предпочитает рыться где-то в помойке, чем есть мои изысканные блюда. И наконец, забота о собаке вовсе не мешает мне заботиться и о детях.
Смущенный Мирон не мог не согласиться. Надо сказать, что баба Муня отчасти понимала и Мирона: собаки, как и их владельцы, бывают очень разные, причем часто походят на своих хозяев.
В Рубежном, особенно в летнее время, и большой дом, и павильон в парке были полны народу, и редко кто приезжал без собаки. В безмятежном времяпрепровождении долгих летних дней дамские разговоры не отличались разнообразием. Дядя Мирон относился к ним с опаской, переходил от группы к группе и с большой осторожностью вступал в «салонные» беседы дам, предварительно прислушиваясь и иногда поспешно отступая:
— Опять собачьи разговоры!
У Тоткиной свекрови, очень ворчливой старушки, была собака, которая сварливо и безостановочно лаяла; утихомирить ее было невозможно.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
В сборник вошли документы, воспоминания, дневники, которые ранее не публиковались по идеологическим, этическим и иным соображениям. Ветеран войны генерал КГБ Н. В. Губернаторов знакомит с архивными документами о борьбе военной контрразведки с германским абвером, об особой команде «Гемфурт», состоявшей из мальчишек, подготовленных для диверсий в тылу советских войск. Ни один из них не оказался предателем. О своей фронтовой юности вспоминает дочь полка Любовь Аветисян, в 14 лет ставшая связисткой; офицер В. Г. Пугаев рассказывает, как и за что его лишили звания и наград.
Во II томе романа рассказывается о последнем периоде правления испанской королевы Изабеллы II, ее изгнании во Францию и связанных с этим исторических событиях.
В сборник вошли малоизвестные воспоминания военачальников вермахта и документы о сталинградской катастрофе. Это протоколы допросов фельдмаршала Паулюса, записки его подчиненного офицера-разведчика Видера, Цейтцлера, Дёрра, директивы за подписью Гитлера и др.После Сталинграда многие офицеры и солдаты вермахта, в том числе и некоторые военачальники, пришли в уныние и стали терять веру в благополучный для фашистской Германии исход войны.Книга уникальна по подбору материалов и дает реальную картину сражения на Волге.
Книга Николая Сибирякова, имеющая документальную основу, написана о жизни и приключениях Сергея Петровича Лисицына. Дерзкий гусар, высаженный на пустынный берег Охотского моря за попытку бунта на корабле, в тяжелых условиях выживания вынужден был пересмотреть свое отношение к жизни. За годы, проведенные в суровом краю, он укрепился в вере во Всемогущего Бога, обрел настоящих друзей, построил храм и доблестно послужил Отечеству, противостоя набегам китайцев. Книга увлекает живописным описанием диких просторов богатейшего края, освоение которого только начиналось, романтикой приключений, темой противостояния сильных духом и верой людей силам стихии, их чувством патриотизма.