Битвы по средам - [15]
Мы употребляли выражения позабористей.
Не скажу, чтобы я так уж жаждал остаться с миссис Бейкер один на один. А пришлось. Потому что директор с завхозом ушли разрабатывать план.
До сих пор миссис Бейкер так ничего и не сказала про остатки пирожного. Но я понимал, что разговор этот она непременно заведёт, рано или поздно. Оказалось, не поздно и не рано, а сразу же. Как только за мистером Гвареччи и мистером Вендлери закрылась дверь, учительница скрестила руки на груди и, окинув меня задумчивым взглядом, сказала:
— Значит, вы так и не съели пирожное?
Я покачал головой. С видом вполне невинным.
— А притворялись, будто съели.
Я промолчал. Будущее компании «Вудвуд и партнёры» висело на волоске.
— Вы поступили мудро, пирожные оказались невкусные.
Садитесь.
Вот и всё. Честное слово! Больше она к этой теме не возвращалась.
Я уже хотел слезть с парты и сесть по-нормальному, но вспомнил, что это опасно, и принялся озираться.
— Мистер Вудвуд, спускайтесь, — нетерпеливо потребовала миссис Бейкер.
Меня так и подмывало напомнить ей, что сама она до сих пор стоит на собственном учительском столе, но раз уж У компании «Вудвуд и партнёры» снова появились шансы, я не стал рисковать.
Чтобы подать мне пример твёрдости и решительности, миссис Бейкер, оглядевшись, перебралась на стул и боязливо спустила на пол сначала одну, а потом и другую ногу.
— Ну, идите на место, — повторила она.
Потом она выдвинула самый нижний ящик стола и достала оттуда ещё одну толстенную книгу, уже не с зелёной, а с чёрной обложкой. Сдув с неё паутину, она подошла к моей парте и положила этот кирпич прямо передо мной. От книги пахло пылью и плесенью.
— Сочинения Уильяма Шекспира, — объявила миссис Бейкер. — Пища для души и ума, если таковые имеются. Открывайте пьесу «Венецианский купец».
Я открыл.
Поджимая ноги, мы с ней попеременно читали эту пьесу до конца учебного дня. Буковки там мелкие-мелкие, глаза сломаешь, а иллюстрации совсем дурацкие: нелепые человечки в картинных позах — ручки подняты вверх, ладошки разведены в стороны, вроде распустившихся цветочков. А наряды-то какие нелепые! В таком виде и на люди стыдно показаться!
Самое интересное, что стратегия миссис Бейкер всё-таки не сработала. Она ведь хотела меня уморить этим Шекспиром, хоть и прикидывалась, будто это не так. Но ничего у неё не вышло. «Венецианский купец» оказался неплохой вещицей, нескучной.
Хотя до Стивенсона Шекспиру, конечно, далеко. И всё, что связано с ростовщиком Шейлоком, поначалу показалось жуткой тягомотиной. Но потом-то он себя проявил! Он готов вырезать у Антонио сердце, если тот просрочит с выплатой по векселю. Ведь и Джон Сильвер поступил бы точно так же!
А потом входит Порция и произносит слова, от которых всё вообще с ног на голову переворачивается. Она говорит, что
Когда миссис Бейкер прочитала эти слова, у меня аж мурашки по всему телу побежали.
Только Шейлок — мне не чета, его так просто не прошибёшь. У него руки чешутся пырнуть должника ножом. Но тут снова вступает Порция, снова всё переворачивает шиворот-навыворот, и дело кончается тем, что судья отпускает Антонио.
Меня эти слова прямо до нутра пробрали.
Так что новый коварный замысел миссис Бейкер тоже провалился.
В ту ночь мне приснился брат Дуга Свитека, только он был Шейлоком и стоял надо мной с футбольным мячом в руках. И готовился запулить мне его прямо в лицо — за то, что я его вырубил. А потом подходит Мирил-Ли, и брат Дуга Свитека смотрит на нее, и я тоже смотрю на нее и жду, что она скажет про милость, которая как тёплый дождь и не действует по принужденью, а Мирил открывает рот и говорит:
Поневоле вздрогнешь!
И тут я смотрю на миссис Бейкер, которая — судья на этом суде. Она улыбается, а на щеке у неё нарисован жёлтый цветок. Я оглядываю зал суда и вижу отца. И думаю: может, он всё-таки подкупит судью? Отец спрашивает: «Ну, как там у тебя с миссис Бейкер? Всё нормально?» Я отвечаю: «Конечно, просто зашибись!» — «Но что ты наделал?» — спрашивает отец. А миссис Бейкер продолжает улыбаться.
Я вам так скажу: писал Шекспир неплохо. Но если б он знал, что у нас тут происходит — про нас с Мирил, про брата Дуга Свитека и про миссис Бейкер, — он бы завернул сюжет покруче.
Мы продолжали разбираться с «Венецианским купцом» и в самом конце октября пьесу дочитали. И тут миссис Бейкер попросила меня высказаться. Проанализировать образ Шейлока.
— Он вроде неплохой, да? — сказал я.
— Конечно неплохой, — согласилась миссис Бейкер.
— Он такой человек…
— Какой?
— Ну, он хотел бы жить по-своему Поступать, как ему хочется.
Миссис Бейкер задумалась.
— А у него получается? — спросила она, помолчав.
Я покачал головой.
— А почему?
— Так ему же не дают. Все вокруг ждут от него определённых поступков. И он так и поступает. Деться ему некуда.
— Потому-то жанр этой пьесы — трагедия, — заключила миссис Бейкер.
Ноябрь
