Битвы божьих коровок - [13]
Что такое загадочное “В.О.”, Настя не знала. Но — “2-я линия, 13, кв.13”!
Это был его, Кирюшин, адрес.
Оглушенная этим открытием, Настя залезла в конверт и извлекла из него листок бумаги. На то, чтобы прочесть две строчки, у нее ушло десять секунд. И строчки эти не понравились Насте. Ужасно не понравились.
"ЕСЛИ БУДЕШЬ ПРОДОЛЖАТЬ СОВАТЬ СВОЙ НОС В ЧУЖИЕ ДЕЛА, ТО ОЧЕНЬ СКОРО МОЖЕШЬ ЕГО ЛИШИТЬСЯ”.
…Подбор кассет оказался из рук вон: два китаезы и мудачина-француз, — и Пацюк убил на них всю ночь. Начал он с француза, с Франсуа-мать-его Озона (так нарекли “сверхновую звезду режиссуры” родители. И почему только их своевременно не стерилизовали просвещенные галльские врачи?). Но, как бы там ни было, Франсуа выполз на свет и явив себя, принялся оскорблять своими киноопусами прогрессивное человечество.
Фильм назывался “Крысятник”. Подобного дерьма Пацюк в жизни не видел! Кроме того, его бесило, что в названии явно просматривалось нечто созвучное его собственной фамилии. Один набор героев мог довести обывателя до блевотины: куча гомосеков, по которым уже давно исстрадался электрический стул; мамаша-извращенка, оттрахавшая собственного сыночка, а также извращенка-дочура — рабыня инвалидного кресла и садомазохистических комплексов. А на верхней строчке хит-парада прочно обосновался старый хрен папочка. Это полуторачасовое секс-действо так обрыдло Пацюку, что, добравшись наконец до финала, он испытал чувство, близкое к оргазму.
Козел ты козел, Франсуа Озон, мрачно думал Пацюк, глядя на экран. Из-за таких вот шедевров люди выходят на улицы, назначают “бархатные революции” на понедельник и громят видеопрокаты.
После того как Пацюк отдышался и смыл под душем впечатления от срамной киношки, пришла очередь китаез. Гонконгских оборотней звали Чинг Сю Танг и Вонг Кар Вай. Малыша Сю Егор схавал не подавившись, а чертов Вонг снова заставил его напрячься. Никаких изысканных, бесшумных, как веер, ходов, к которым стажер так привык в своих обожаемых японских детективах. Торжество смазанного изображения, тупейшее мочилово! Одна радость — косоглазые пачками отправлялись на тот свет, прямиком в преисподнюю, в своем зашморганном “Чанкинском экспрессе” <“Чанкинский экспресс” — фильм Вонг Кар Вая>.
Мысль о преисподней пришлась кстати: теперь, во всяком случае, Пацюк представлял себе, как выглядит ад. Что-то вроде кинотеатрика с “долби стерео”. Тебя садят на первый ряд, намертво привязывают к креслу, суют в зубы поп-корн и заставляют смотреть всю эту гонконгско-французскую мутотень нон-стопом.
Никакого отдыха, никакого перерыва. Ныне, присно и во веки веков.
Пацюк не подошел бы к этим кассетам и на расстояние пушечного выстрела, если бы… Если бы на ребре обложек не было товарного знака Мицуко. Он заприметил его сразу же, еще в логове самоубийцы: отпечаток губ, оттиск помады, черной и пепельной, намек на поцелуй. Этими поцелуями — двумя черными и двумя пепельными — были украшены все четыре дерьмовинки. Зачем она это сделала — непонятно. Хорошо, если просто пробовала цвета… А если помечала таким образом свои кинематографические пристрастия? Что ж, приходится признать, что вкус у Мицуко не ахти, но с ним нужно считаться.
Нужно быть подкованным на все четыре копыта, если хочешь хотя бы приблизиться к экзотическому цветку. А цветок этот вполне может оказаться плотоядным и вполне может держать патрон в стволе, пардон, в тычинке.
С такими вот кисло-сладкими мыслями о Мицуко Георгий Вениаминович Пацюк погрузился в недолгий сон. И весь остаток ночи его преследовали узкие китайские черепа с французскими инвалидными креслами в глазницах.
…Он проснулся от назойливого телефонного звонка и по привычке взглянул на будильник.
Семь тридцать.
Семь тридцать — и суббота. Семь тридцать — и законный, гарантированный Конституцией выходной. Интересно, какой хмырь смеет беспокоить его в такую рань?!
На другом конце провода оказалась забитая сестра самоубийцы, и это сразу же привело Патока в чувство. Ты бы еще в четыре утра позвонила, недовольно подумал он, ты бы еще с вечера начала меня мучить!.. Но секундой позже он сообразил: людишки от сохи всегда поднимаются рано, по указке какого-нибудь облезлого петуха. Семь тридцать для них — разгар рабочего дня, выдоенные коровы, выгулянные козы и прополотые грядки. И засеянная пашня.
— Что-нибудь случилось, Настя? — вежливо спросил Пацюк.
— Да, — трагическим шепотом произнесла она. — Мне необходимо с вами встретиться. Я звонила вашему следователю в Управление… Но там никто не отвечает.
Интересно, а в Пентагон ты звонить не пробовала? Рискни, может быть, тебе ответят…
— Сегодня суббота, Настя. Вряд ли там кто-то появится.
— А вы?
— Я — тем более.
— Сегодня ночью я кое-что нашла. — Голос пастушки сполз на плач. — В квартире…
— Ну хорошо, — смилостивился Пацюк. — Давайте увидимся.
— Сейчас.
— По-моему, еще рано.
— Сейчас, — продолжала упрямиться Настя. Послать бы тебя куда подальше! Секунда — и Пацюк послал бы ее, кулачку недорезанную, но вовремя вспомнил, что она является тем самым живцом, которого должен захватить обворожительный, умело накрашенный ротик Мицуко.
Ассистент по работе с актерами у знаменитого режиссера – о таком повороте судьбы можно только мечтать! Для Евы жизнь начинается заново. Но… Оказывается, что и в кино убивают: одна за другой при загадочных обстоятельствах гибнут исполнительницы главной роли. Эти убийства объединяет одно – полное отсутствие мотива преступления. Все возможные версии выглядят неубедительными и позволяют подозревать каждого в съемочной группе. Разгадка приходит неожиданно и.., слишком поздно. И тогда Еве приходится вступить в борьбу за собственную жизнь…
Могла ли подумать незаметная, тихая выпускница ВГИКа, которую даже друзья звали Мышью, что ее порносценарии, написанные ради "куска хлеба", вдруг обретут кошмарную реальность? Все в ее жизни становится с ног на голову – один за другим гибнут близкие ей люди, Мышь вынуждена скрываться.., Но кольцо вокруг нее медленно, но верно сжимается. Выход только один – исчезнуть, залечь на дно и измениться. И вот серенькая Мышь "умирает”, а вместо нее рождается восхитительная, пленительная, сводящая с ума всех Ева.
Не нужно туда идти. Брагин приблизился к черной прогалине, портившей безупречно-белую поверхность озера, и еще успел удивиться, что совсем тонкий лед легко выдерживает вес человека. Лед не дрогнул, даже когда Брагин опустился на колени перед прогалиной. Не нужно туда смотреть. Но Брагин уже заглянул в бездну – и увидел там то, что должен был увидеть. Женское тело. Казалось, женщина парила в безвоздушном пространстве, а вовсе не в воде. И она была мертва. Задушена, о чем свидетельствовала странгуляционная борозда на шее.
Холодный Петербург. Унылый скрип автобусных дверей. Сорок две остановки. Пассажиры входят и выходят. Ритмичный и бесконечный круговорот. И никому нет дела до девушки, которая сидит на заднем сиденье, прислонившись к окну. Она неподвижна. Она мертва. Позже криминальный эксперт скупо констатирует: девушку убил профессионал. Хладнокровно и точно он вонзил в ее тело нож, что вызвало мгновенную смерть. И никаких зацепок. Только вопросы. И порывистый ветер с Невы, гуляющий по сырым кварталам и нагоняющий смертельную тоску…
Экзотический вояж, в который отправляется комфортабельное туристическое судно, оборачивается настоящим кошмаром для всех его пассажиров. Таинственным образом исчезает экипаж корабля, а оставшиеся на борту становятся свидетелями нескольких необъяснимых исчезновений и убийств. Но только Ева знает, что зло имеет вполне конкретные очертания: на борту орудует серийный убийца. Им может оказаться любой из респектабельных участников круиза. Кто? Именно это и предстоит выяснить Еве до того, как следующей жертвой станет она сама…
Автокатастрофа, больничная палата и.., полная потеря памяти. Неужели это она убила двух людей? Почему ей сделали пластическую операцию? Насильно избавили от неродившегося ребенка? И чего хочет этот человек из спецслужбы, расчетливый и беспощадный? Что ж… Она станет запрограммированной машиной провокации и убийства. Но она все вспомнит, и тогда – берегись! Она обретет свободу. Но, может быть, это только иллюзия?
Жители городка Охо-Пуэртос оказываются заложниками боевиков ультраправой организации «Американцы за Америку». Но это лишь первый этап операции экстремистов по переустройству мира… Тема остросюжетного психологического детектива Эда Макбейна — общество во власти страха, порожденного расизмом. Обвиненный в убийстве чернокожий парень, мечется по Нью-Йорку в поисках убежища…
Автор книги четверть своей жизни провел в исправительных трудовых лагерях. Тогда он был талантливым мошенником. Теперь он преуспевающий бизнесмен. В этой книге не столько само описание криминальных акций, сколько жизнь сокровенного, внутреннего человека.
Герои остросюжетной повести «Пианист из Риги» — сотрудники КГБ, которым спустя двадцать лет после окончания войны, в середине 60-х годов удается напасть на след изменника Родины, служившего в зондеркоманде СС и в свое время ускользнувшего от возмездия.
Шершень — лучший кикбоксер России. У него нет соперников. Зато врагов хоть отбавляй. Бандиты похитили его брата и требуют выкуп. Организаторы подпольных гладиаторских боев поставили на его противника крупную сумму и проиграли. Он должен и тем, и другим — иначе смерть. Но он не может отдать им деньги, потому что их просто нет.
В сборник включены три романа: `Воздастся каждому` П. Чейни - о незаурядном подходе к расследованию частного детектива, `Предан до самой смерти` Р. Локриджа - о несчастье оказаться свидетелем, `Смерть донжуана` Л. Мейнела - о приключениях профессионального писателя в Шеррингтонском аббатстве.
В сборник известного американского писателя Бретта Холлидея вошли романы, необычайная популярность которых объясняется обаятельным образом главного героя «грозы преступного мира», — частного детектива Майкла Шейна. Для романов Бретта Холлидея характерны реалистичность изображения быта и психологии персонажей, романтическая заостренность событий и характеров, увлекательность интеллектуальной игры, которая поражает своим остроумием, парадоксальностью и неожиданностью.