Битва жуков - [45]

Пикеринг покачал головой. Нет, дело не в укусах и не в синяках да царапинах, полученных за неделю пребывания в джунглях. Тут что-то другое. Ему было не по себе, словно внутри у него появилась чёрная дыра. Он похлопал себя по животу. Есть уже не хотелось. Данкиш принёс ему большую миску тушёных овощей и ломоть хлеба. Пикеринг в жизни не ел ничего вкуснее. Он всё слопал в один присест и больше не мучился от голода, а всё равно чего-то не хватало.

– Что со мной такое? – Пикеринг вздохнул и сел на пол, прислонившись к белой стене.

Он побарабанил пальцами по коленке. «Наверное, я волнуюсь перед встречей с любимой». От этой мысли Пикеринг заулыбался. Да! Его странные ощущения – те самые бабочки в животе, о которых он так много читал в любовных романах Гарриет Гаруру. Ведь как только его милая Лукреция узнает, что Данкиш по ошибке бросил их с Хамфри в темницу, она мигом прибежит и освободит их. Пикеринг представил себе её счастливое лицо, когда она поймёт, что они ради неё примчались в такую даль, в джунгли. Она возмутится, что с ними так грубо поступили, и попросит прощения. Он уже мысленно видел, как она врывается в темницу, вся в слезах, гладит его по голове и умоляет забыть всё плохое.

Приятные видения… Но чёрная дыра в груди никуда не делась. «Как будто кто-то умер», – подумал Пикеринг. Хотя, бывало, у него умирали знакомые, но ничего похожего он не чувствовал. Может, он какую-то заразу подхватил в джунглях? Был бы рядом Хамфри, можно было бы с ним посоветоваться. Пикеринг нахмурился и напомнил себе, что они с Хамфри держались вместе, только чтобы добыть обещанные деньги. Как только братья получат с Лукреции то, что она им должна, сейчас же разбегутся в разные стороны – и скатертью дорожка! Хамфри, тупой жадюга, столько лет отравлял ему жизнь!

Пикеринг оглядел пустую белую треугольную камеру. Выглядела она неприветливо. Не знай он, что Лукреция Каттэр будет сама не своя от радости, когда его увидит, мог бы даже испугаться. В конце концов, он сейчас в джунглях, в чужой стране, заперт в тюремной камере, и никто на свете не знает, где он. Это было бы очень страшно, не будь они лучшими друзьями с Лукрецией Каттэр. Он обхватил себя руками, словно хотел согреться, и стал думать о том, скоро ли Лукреция за ним придёт.

Если честно, без Хамфри было скучновато. Не с кем поговорить, не с кем ругаться и некого дразнить. Кузены уже несколько месяцев не разлучались. Вместе сидели в тюрьме, лежали в больнице, на соседних койках, вместе ночевали где придётся, вместе добирались в Лос-Анджелес, вместе втискивались в мусорный контейнер и в багажное отделение вертолёта, а потом летели неизвестно куда – и после всего этого их вдруг разлучили.

– Ох, нет! – Пикеринг закрыл лицо руками. – Я понял: я по нему тоскую!

В голове не укладывается! Пикеринг вскочил и треснул себя по физиономии с такой силой, что грохнулся на пол. Он сел и прислушался к себе. Ничего не изменилось, только нос теперь болел. Внутри него образовалась дыра размером с Хамфри. Рядом с ним он ничего не боялся, потому что кузен был сильный и злобный. Они постоянно ссорились и ни о чём не могли договориться, но оба стояли друг за друга с тех пор, как познакомились с Лукрецией. У Пикеринга никогда не было друзей, а Хамфри по крайней мере его терпел. Он был родной человек.

«Когда снова увижу Хамфри, – подумал Пикеринг, – так стукну по плечу, что у него рука отнимется!»

Ему немного полегчало.

Снаружи послышался шум, чьи-то голоса. Узник в соседней камере начал биться в дверь и орать, чтобы его выпустили.

Пикеринг вскочил. Может, это Лукреция Каттэр наконец-то пришла за ним? Он, как умел, состроил обаятельную улыбку и стал ждать, когда откроется дверь. Никто не пришёл. Дверь не открылась. Тогда Пикеринг прижался лицом к зарешеченному окошечку.

Стул Данкиша стоял пустым. За дверью никого не было.

– Я, наверное, с ума схожу… – пробормотал Пикеринг.

– Да ты и так щокнутый! – донёсся до него хриплый голос Хамфри.

Пикеринг завертел головой, но не смог увидеть дверь соседней камеры слева.

– Хамфри, это ты?

– А кто ешо, дубина?

Голос Хамфри невероятно подбодрил Пикеринга.

– Нам недолго осталось здесь сидеть! – сказал он. – Как только Лукреция Каттэр о нас узнает, она придёт и выпустит нас.

– Да мне и ждещь неплохо. – Двоюродный братец шмыгнул носом. – Лушше, шем в лешу, ш пауками, жмеями и ягуарами.

– А как же наши деньги?

– Я тут подумал: многовато вожни ради каких-то там денег… – прошепелявил Хамфри. – Мне вше прищиндалы жуки ишкушали, передние жубы обежьяны выбили, и я уже не помню, когда в пошледний раж ел пироги. Хощу домой! – Он вздохнул. – Не надо было шлушать Лукрешию Каттэр, когда она к нам явилашь ш дохлыми жуками. Был бы у наш и шейщас наш магазинщик…

– Не был бы, – ответил Пикеринг. – Нас же выселять собирались, забыл?

– Это вщо ты виноват! Жащем жалобу накатал? – проворчал Хамфри.

– Так ведь и ты тоже накатал! – огрызнулся Пикеринг.

Хамфри притих.

– Хампти, не грусти! Мы стребуем с Лукреции Каттэр полмиллиона фунтов и полетим домой первым классом. Купим себе новое жильё – даже, может, найдём квартирку над магазином.