Битва за Орион - [4]

Утро разбудило пением птиц за окном, и она сладко потянулась в кровати. Отец говорил, что раньше птицы выглядели иначе, но не осталось ни одного тому подтверждения. Не изменилось только одно — они всё ещё пели. Ариша села в кровати. В полдень станет совсем взрослой. По меркам «старо-землян» совершеннолетие наступало в семнадцать. Помимо того, что ощущение взросления приятно кружило голову, от него был ещё один несравненный плюс — сможет делать всё, что захочет. Вот почему отец так нервничал. Было нелегко отпускать свою девочку в большое свободное плавание, хотя бы потому, что он считал её ребёнком. «Но, я уже не ребёнок», — констатировала факт, улыбаясь во весь рот. Позже поймёт, что никогда так не ошибалась, желая повзрослеть как можно скорее. Но это будет потом, а сейчас она наслаждалась солнечным утром и особенным днём. Дверь в спальню приоткрылась, первыми в проёме появились цветы, затем отец. Он выглядел лучше, чем вчера. «Доброе утро принцесса. С днём рождения!» Цветы были необыкновенной красоты, напоминавшие тюльпаны, но при этом переливающиеся всеми цветами радуги. Она взяла букет и вдохнула чудный лесной аромат, один из её любимых. «Спасибо папочка». Вскочила с кровати и крепко обняла.

— Одевайся, и пойдём, прогуляемся перед завтраком.

Привела себя в надлежащий вид, оделась и отправилась вместе с ним, петляя подземными коридорами. Они шли продолжительное время, и она начала понимать, что никогда ещё не была в этой части подземки. Вскоре вышли на улицу совершенно с другой стороны здания. Отсюда где-то вдалеке можно было услышать шум оживленной главной. Вопросительно посмотрела на отца. Он молчал какое-то время, а она не осмеливалась нарушить тишину. Глубоко и устало вздохнув, повернулся лицом.

— Когда мне было семнадцать лет, я не обладал силой. Отец блокировал всё, стерев воспоминания. Довольно долго мне приходилось полагаться только на человеческие качества. Тогда так было нужно. Я и подумать не мог, что когда-нибудь стану тем, кто я есть. Я обрёл силы после того, как встретил твою мать. Она будто пробудила их ото сна. Не хочу, чтобы ты думала, что не достойна меня. Знай, ты лучшее, что со мной когда-либо случалось. Я полюбил тебя задолго до появления на свет, — он впервые говорил с ней об этом, поражая и огорчая одновременно. — Не нужно стараться получить какой-то сильный дар. У тебя и так есть всё, что нужно, — положил руку на место, где располагается сердце, — здесь внутри, — немного помедлив, продолжил. — Я знаю, что хочешь уйти. Конечно, считаю, что это опасно и ты слишком молода. Но не стану вставать на пути. — Ариша открыла от удивления рот. — Ты не всегда закрываешь мысли от матери, — пожал плечами и грустно улыбнулся. — Запомни этот коридор. Через него покинешь дом, когда пожелаешь. — Она ещё раз крепко его обняла.

— Спасибо, пап.

— Просто помни, что я люблю тебя. Это будет неизменно всегда.

— И я тебя люблю, пап.

Немного полюбовавшись диким лесом, незаметно вернулись. От счастья в груди появилось странное ощущение легкости. Она поверить не могла, что отец был на её стороне. Но и прекрасно понимала, что ему за это определенно достанется от матери.

Зал для аудиенций был украшен живыми цветами и яркими лентами, на столе пурпурная скатерть и множество блюд на любой вкус. Потихоньку зал наполнялся людьми, поздравлявшими с Днём Рождения и преподносившими подарки. Мать легко и грациозно подошла и поравнялась. Не поворачивая головы, заговорила любимейшим из её способов. «Знаю, как не любишь, когда лезу в твою жизнь. Но я твоя мать и считаю нужным делать это, ради твоей безопасности. Ни о каких путешествиях и речи быть не может!» «Мам, почему бы тебе не запереть меня в клетке? Так было бы гораздо проще!» Ариша сверлила ее глазами, но та не желала встречаться взглядом. «Интересно, что подвигло тебя ослабить внутреннюю защиту и позволить прочитать мысли? Может быть тот небольшой сексуальный опыт в коридорах?». Пропал дар речи. «Идиотка, расслабилась. Она всё узнала и пытается шантажировать». Такого удара не ожидала. Чтобы не происходило, Ариша всегда уважала и ценила её, и не могла даже представить, чтобы та опустилась до чего-то гнусного вроде шантажа. «Не понимаю, о чём ты». «Естественно. Посмотрим, что на это скажет отец». Ариша была в ярости, лицо покраснело, кулаки сжались, тело напряглось настолько, что готово было вот-вот взорваться. «Нужно расслабиться. Нельзя выдать эмоций». Она хотела ответить, но та уже удалилась в другой конец зала и оживлённо беседовала с Казахом. Осторожно обойдя собравшихся, приблизился Серый. Он кивнул и вложил в руку маленькую коробочку.

— Открой, когда будешь одна, — шепнул на ухо и отошёл в сторону, дабы не привлекать лишнего внимания.

Аккуратно убрала коробочку в карман. Гости радостно общались, предвкушая застолье, но ей было не до них. Через пятнадцать минут в ней должно было открыться что-то новое или же нет. Тогда дар исчезать станет единственным напоминанием о том, что принадлежит к этой сверхъестественной семейке. Напряжение нарастало. Отец улыбался, и это немного успокаивало. Дед был рядом, ощущая смятение. И всё же она стала мерить шагами зал. Устоять на месте оказалось слишком трудно. Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два. «О Господи! Сейчас свершиться!» Один. Зал взорвался аплодисментами. «С Днём Рождения, Ари!» Визг и улюлюканье толпы стояло в ушах, голова кружилась, картинка подрагивала. Внезапно внутри разлилось тепло, обволакивая внутренности, растекаясь по венам. Она чувствовала прилив силы, как клокочет и собирается из каждой клеточки существа невероятная мощь. Всё предстало в ином свете, в мельчайших подробностях. Даже крупинки пыли, парящие в воздухе, казались чём-то отделённым, и в то же время частью всего. Она стала единым целым и неделимым со всем, что окружало, словно сама была всем. Толпа затихла и с восхищением или с ужасом смотрела. Ариша не могла разобрать. Только сейчас заметила, что парит в воздухе. Спохватившись, потеряла состояние гармонии и плюхнулась вниз, больно ударившись об каменный пол. Серый тут же оказался рядом и легко подхватил на руки, словно она ничего и не весила. Сильное, мускулистое тело била мелкая дрожь. Он смотрел ей в глаза как-то по-новому, с неподдельным интересом и в то же время с опаской.