Битва за Ленинград - [99]

Немец, сидевший за соседним столиком, вдруг быстро поднялся и подошел к советским летчикам.

— Прошу извинить меня, — по-русски обратился он к Пилютову. — Я слышал ваш рассказ. Все в нем верно, кроме одной детали, быть может, теперь не столь существенной для вас, но весьма немаловажной для вашего противника.

Пилютов с удивлением посмотрел на незнакомца.

— Да, кроме одной, — повторил немец, внимательно рассматривая Пилютова, и добавил: — Так вот вы какой!

Пилютов, ничего не понимая, пожал плечами и спросил:

— Так что же неверно?

— „Желтоносый“ не сгорел, он жив.

— Вот как! — смешался Пилютов. — Откуда это вам известно?

— Кому же и знать, как не мне! — Незнакомец вдруг щелкнул каблуками, особенно четко, как это умеют делать только кадровые военные, и, заранее наслаждаясь произведенным эффектом, медленно произнес: — Разрешите представиться: „Девятнадцатый желтый“.

Затем он рассказал, как, сбитый в последнем бою Пилютовым, все же сумел приземлиться. На льду его подобрали советские солдаты. Летчика доставили в госпиталь, а после лечения отправили в лагерь для военнопленных. В плену он научился довольно свободно разговаривать по-русски. После войны он в числе первых освобожденных военнопленных вернулся на родину и стал жить в ГДР. Видимо, пережитое на фронте и в плену оставило в бывшем асе глубокий след»[239].

Ахилл никому не интересен без Гектора. Давид вошел в историю только благодаря существованию Голиафа. Заклятые враги, которые оказываются спаяны навечно в памяти, в истории, в подвиге, даже в воспоминаниях друг друга.

Как в бессмертном романе М. А. Булгакова: «Мы теперь будем всегда вместе. Раз один — то, значит, тут же и другой! Помянут меня — сейчас же помянут и тебя!»

Типологически это очень верно, и Михаил Афанасьевич гениально угадал диалектику противостояния, столкновения полюсов. А подвиг, возросший до категории мифа, неподвластен времени. Пройдут столетия, нас забудут, а Пилютов будет биться в небе над Ладогой с неизвестным немецким асом и будет неизменно его побеждать. Во веки вечные. Как орлы, каждое утро клюющие печень Прометея. Именно в этом кроется отгадка смысла существования человечества.

После войны Петр Пилютов продолжил службу в авиации, принимал участие в историческом параде на Красной площади 24 июля 1945 года. Во время первых послевоенных выборов был избран депутатом Верховного Совета СССР. Пилютов выступал перед рабочими Сестрорецкого инструментального завода им. С. П. Воскова, выдвинувшими его в депутаты, разбирал обращения, помогал, настаивал, своим весомым словом проворачивал тугой механизм бюрократического аппарата. Добился возвращения на завод квалифицированных рабочих кадров, эвакуированных во время войны. Добился выделения рабочим 80 гектаров земли для подсобного хозяйства. В голодные послевоенные годы это было существенное подспорье. Просьбы сыпались разные: электрификация квартир, увеличение маршрута рейсового автобуса, торфяные заготовки… Мелочи, казалось, но именно из таких мелочей состоит реальная помощь людям.

В 1950 году он принял командование 131-й авиационной дивизией, правда, через два года был понижен до заместителя командира. Плотный график, депутатские обязанности не мешали ему лично осваивать новую технику. Показателен один пример. Советские конструкторы поставили в войска новый самолет. Машина, которая совсем недавно считалась новинкой авиационной техники, подверглась дополнительным усовершенствованиям. Еще более возросла скорость самолета. Но вместе с тем кое-что в нем настораживало. Стало известно, что при выводе из штопора машина отличается некоторыми своеобразными особенностями.

Прежде чем разрешить полеты на новом истребителе, Пилютов решил лично испробовать его и отработать технику вывода машины из штопора. Новый самолет имел много хорошего. Но в штопоре он действительно оказался непослушным. Несколько раз Пилютову не сразу удалось вывести его из этой фигуры. Земля надвигалась настолько стремительно, что, казалось, самолет вот-вот врежется в нее. Но ни разу мастерство и воля не подвели бывалого летчика.

Не сразу удалось понять, почему так трудно вывести из штопора в общем отличный самолет. И Пилютов садился в кабину снова и снова. Каждый раз подвергая смертельному риску, он вводил самолет в штопор и начинал борьбу с неподатливой машиной. Наконец Пилютов добился своего: раскрыл особенность нового истребителя при выполнении штопора. Затем сам, никому не передоверяя этого важного дела, обучил летчиков тому, что постиг ценой большого труда и риска.

В других частях авиационного соединения, в которое входила часть полковника Пилютова, освоение этих самолетов шло не так успешно. Командование собрало совещание, чтобы разобраться в создавшемся затруднении. Один из выступивших на совещании командиров прямо сказал: раз самолет трудно выводить из штопора — он непригоден. Слово взял Петр Андреевич. Он подробно, обстоятельно рассказал о некоторых особенностях самолета и о том, как выводить его из штопора. Слова Пилютова были убедительными. Все знали, что они проверены на практике. Пришлось ему облететь ряд аэродромов и на деле показать, как «приручить» капризную машину.