Битва за Ленинград - [108]

В ночь на 15 сентября со связным из 77-го истребительного батальона пришел на позиции начальник штаба Гедройц и доложил: «В штаб батальона днем приходил начальник УРа полковник Трошихин, предъявил удостоверение и письменное распоряжение штаба фронта, в котором указывалось, что все командиры частей обязаны оказывать ему помощь в укреплении и обороне УРа. Этот полковник приказал выделить в его распоряжение пять пулеметов с расчетами для охраны его КП, где-то на опушке Баболовского парка. Он же приказал доложить командирам 76-го и 77-го истребительных батальонов, что отныне наши батальоны являются полевым заполнением УРа, оставаясь на занимаемых позициях. Свой штаб полковник расположил в одной из казачьих казарм и приказал ему — Гедройцу — быть со своим штабом батальона рядом для поддержания непосредственной связи»[251].

Далее Гедройц рассказал, что 12 сентября в тыл к немцам вторично отправился Пушкинский партизанский отряд, а еще, что, как это ни странно, фронт в районе железной дороги Пушкин — Луга не был сомкнут и через эту брешь выходили разрозненные группы бойцов, мирные жители. Они шли через Александровскую и Екатерининский парк, там останавливались, стирали белье в Большом пруду, жгли костры, варили себе еду в котелках. Правее и левее этого района шли жестокие бои, а в Екатерининском парке почти пастораль. Такие вот будни войны. Безусловно, вся эта деморализованная масса представляла жалкое и удручающее зрелище, болезненно действовавшее на бойцов и жителей Пушкина. Улицы города уже были изуродованы бомбежкой, разрушениями и пожарами. Пушкин почти совсем опустел.

После донесения Гедройца события начинают катиться как снежный ком. Конечно, пять пулеметов с расчетом нужны Ломакину на позиции, но не выполнить приказ начальника УРа он тоже не мог. Скрепя сердце он отправил их к полковнику Трошихину. Боязнь ли за свою жизнь или служебная необходимость заставили полковника отдать такой приказ, сейчас уже неизвестно… Также в ночь на 15 сентября прибыл связной из штаба 500-го стрелкового полка с приказом 2-му и 3-му батальонам оставить занимаемые позиции и под прикрытием темноты отступить в район Пулкова и там занять оборону. Отход должен быть обеспечен силами одной роты 2-го батальона 500-го полка, 76-го и 77-го истребительных батальонов. Ломакин, Музыченко, Гедройц и около сотни молодых мальчишек остаются, как им кажется, на своем участке практически один на один с немецкими дивизиями.

Из приказа ясно, что основные усилия по обороне Ленинграда сосредоточиваются на участке Пулково — Большое Кузьмино. Тем не менее по указанию Военного совета фронта 14 сентября, чтобы прикрыть с запада район Пушкина, срочно формируется боевая группа из состава ранее выведенных из окружения подразделений 237-й стрелковой дивизии, бойцов 1-й дивизии народного ополчения в количестве 250 человек. Командиром назначен майор В. Г. Петровский. Подразделения боевой группы к вечеру 14 сентября заняли позиции на юго-западной окраине Александровской.

Но Ломакин еще не имел всей этой информации и на момент ухода подразделений 500-го стрелкового полка чувствовал себя практически брошенным, забытым. Но письменного приказа отступать батальоны не получили, поэтому обсуждать сложившуюся ситуацию было бесполезно. Если остается приказ держать оборону — значит, его надо выполнить любой ценой. Единственное, вместе с батальонами 500-го полка Ломакин отправил и всех своих раненых. Не зная оперативной обстановки, Ломакин послал связного в штаб к Гедройцу, чтобы тот поставил в известность райотдел НКВД о произошедших переменах. Истребительные батальоны остались на позициях и вели перестрелку с противником до середины дня 15 сентября. Было слышно, как в районе Пулкова идет артиллерийская перестрелка. Судьба города сейчас решается именно там. Немцы, не ввязываясь в бои в самом Пушкине, словно обтекали его с двух сторон. Перед Пулковскими высотами изготовились к удару части 1-й и 6-й танковых дивизий вермахта. Со стороны Ям-Ижоры наступали части XXVIII армейского корпуса генерала Морица фон Викторина. Пушкин оказался в кольце, а по его улицам продолжали тянуться группы беженцев и окруженцев, с оружием и без.

Во второй половине дня 15 сентября немцы опять предприняли атаку на Рехколово и Малое Виттолово. Но вчерашние школьники сильно повзрослели за эти несколько дней. Атаку отбили пулеметным огнем и гранатами, но вновь появились раненые и убитые. В районе Соболева бойцы 76-го батальона не выдержали, им пришлось отступить через парк. Здесь их остановили и направили на участок, обороняемый 77-м истребительным батальоном. Ломакин понимал, что обстановка ухудшается, с отступлением 76-го батальона оголяется левый фланг, возрастает вероятность окружения. Ночью он на свой страх и риск принял решение отступить к оврагу и занять оборону на восточной окраине Александровской. Южная сторона Пушкина остается неприкрытой. Такой была ночь на 16 сентября. Руководство Пушкина перемещается в подвалы Александровского дворца, туда же переносят запасы продовольствия. Городом, по сути, никто уже организованно не управляет, люди бегут как могут: пешком, на тележках, на полуторках. Сам город охвачен огнем. Комендантская и милицейская службы Пушкина практически не работали. Был пункт милиции, разместившийся в подвале Гостиного двора, — вот, пожалуй, и всё. У надолб, установленных у Египетских ворот еще силами истребительных батальонов, образовалась пробка. Сами надолбы были расставлены в виде лабиринта, змейкой. Регулировщика рядом с ними не было, поэтому ночью полуторки, не справившись с управлением, врезались в них и намертво застревали. Водители бросали свои машины (многие с грузом) и шли в сторону Ленинграда пешком. А в машинах были продукты, снаряды, даже канистры со спиртом. Всё это оставалось на разграбление.