Битва за Иерусалим - [4]
Человек, в свое время перенесший тяжелейшее ранение в брюшную полость, пришел в бригаду и заявил:
«С этого места я не сдвинусь».
Другой купил на свои деньги билет из Копенгагена и прилетел в Израиль, хотя его и не звали. Третий изучал в Италии медицину. Не сообщив о своем прилете домой, он с аэродрома прямиком помчался в часть (он погиб в бою: родителям так и не было суждено проститься с сыном, прежде чем ют отправился в свой последний путь).
Иные, по возрасту или состоянию здоровья включенные в оборонные формирования и службу гражданской обороны, бросили свои части и вернулись к парашютистам. Их глаза выражали мольбу: «Возьмите нас!»
Они были единственными дезертирами Цахала[1] в этой войне», — говорит командир 6-го полка Иосеф.
Через несколько дней после укомплектования бригады Моти обратился к личному составу на страницах бригадной многотиражки:
«Первая фаза мобилизации коснулась многих под разделений Цахала. Но ветры пока еще умеренные. Нас не позвали — а пока мы дома, можно жить спокойно.
Конечно, не очень приятно торчать в тылу, когда других призывают под знамена. Ведь кто остался? Женщины, да дети, да старики, да мы…
Но есть в этом повод и для определенной гордости: нас не зовут, пока не пробил час похода. Наконечник копья не для рытья оборонительных окопов…»
Когда за неделю после сбора бригады выяснилось, что неопределенность положения не рассеивается и «наконечнику копья» придется все-таки рыть землю, наступило разочарование. Смесь скуки и нервного напряжения всегда разрастается в предпоходные дни, как микроб на питательном бульоне.
Правда, пока никто этому разъедающему яду не поддавался: все с головой окунулись в поспешные приготовления, благодаря которым сотни штатских людей со всех концов страны постепенно превращались в спаянную боевую бригаду. Сначала была сброшена разномастная одежда и легкие башмаки. Их место заняли пятнистое маскировочное обмундирование и тяжелые «ботинки героев», завершающие наряд парашютиста. Далее, как во всяком аристократическом об-ществе, на сцену явился плащ — верный признак избранности.
Позднее началась бесконечная беготня за снаряжением. И тут бойцы впервые столкнулись с приметами, проливающими свет на характер предстоящей боевой задачи. Детали, вплоть до самого начала военных действий, так и остались тайной, но после того, как были розданы парашютные ранцы, дополнительные подсумки для боезапаса, гранаты, а также взрывчатка, ше-потком поползли слухи об атаке с воздуха в глубоком тылу врага.
Накапливаясь, приметы, хотя и не давали ключа к полной разгадке, воспламеняли воображение и страсть к приключениям. Вся бездна вопросов, задававшихся изо дня в день, оставалась по-прежнему без определенного ответа, и тем не менее все росла и росла уверенность, что «еще немножко — и нас сбросят на парашютах, а там уж перехватим инициативу…» Еще более разжигалось любопытство от разглядывания топографических карт, дававших обильную пищу для гипотез, догадок и всевозможных комментариев. На карте вражеская территория превратилась во что-то вроде шахматной доски для предварительного розыгрыша партий с незримым противником. В то же время продолжали терзать многочисленные вопросы. («Говорят, в эту войну будет 20 тысяч убитых. Как ты думаешь?»).
Прошло еще несколько дней. Напряженность попеременно росла и спадала — в зависимости от каждого нового сообщения.
Генштаб продолжал требовать выдержки и терпеливого выполнения всех инструкций и соблюдения мер готовности, пока не прояснится судьба политических усилий, предпринимаемых в западных столицах Министерством иностранных дел. «Боевая готовность, — сказал начальник генштаба, обращаясь к солдатам, — подкрепляет дипломатическую активность и увеличивает шансы на успех. Переход от одного положения к другому может оказаться резким и внезапным. Такая реальность обязывает нас быть постоянно начеку, в готовности к немедленным действиям. В наших силах не только остановить агрессию, но и разбить врага на его собственной территории. Все это, однако, при том условии, что мы не станем тешить себя иллюзиями, будто угроза миновала или уменьшилась, при условии, что сумеем проявить выдержку и терпение в осуществлении всех наставлений и состояния полной боевой готовности».
Ничего другого не оставалось, как заново окунуться в рутину лагерной жизни да. вспомнить свой дом в тылу. Тоска по близким прежде всего изливалась в многочисленных письмах, быстро перекочевавших из солдатских подсумков в полевой почтовый ящик. Потом начали приоткрывать душу друг перед другом, делиться своими заботами и тревогами. Кто, боясь бомбежки городов, был полон беспокойства за семью. Кто говорил о хозяйстве своего мошава, где все тяготы лежат теперь на плечах подростков. Кто со счастливой улыбкой оповещал всех и вся о том, что у него ро-дился сын…
К 31 мая настроение «пало до нуля». Санитарное состояние временного лагеря парашютистов неуклонно ухудшалось, началась дизентерия. Моти решил рассредоточить людей по тренировочным полям и снять напряженность ожидания с помощью изнурительных занятий и трудных маршей. Нагрузка дала парашютистам разрядку и закалку. Они возвращались на базы в приподнятом настроении. (Впоследствии, в письмах домой, некоторые из них признавались, что, если бы не эти броски и марши, не сдобровать бы им в тяжелых боях за Иерусалим).
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ЭЛИ ВИЗЕЛЬ — родился в 1928 году в Сигете, Румыния. Пишет в основном по-французски. Получил еврейское религиозное образование. Юношей испытал ужасы концлагерей Освенцим, Биркенау и Бухенвальд. После Второй мировой войны несколько лет жил в Париже, где закончил Сорбонну, затем переехал в Нью-Йорк.Большинство произведений Э.Визеля связаны с темой Катастрофы европейского еврейства («И мир молчал», 1956; «Рассвет», 1961; «День», 1961; «Спустя поколение», 1970), воспринимаемой им как страшная и незабываемая мистерия.
В этой маленькой антологии собраны произведения и отрывки из произведений Василия Гроссмана, в которых еврейская тема выступает на первый план или же является главной, определяющей. Главы, в которых находятся выбранные нами отрывки, приведены полностью, без сокращений. В московской ежедневной газете на идише «Эйникайт» («Единство»), которая была закрыта в 1948 году, в двух номерах (за 25.11 и 2.12.1943 г.) был опубликован отрывок из очерка «Украина без евреев». В конце стояло «Продолжение следует», но продолжения почему-то не последовало… Мы даем обратный перевод этой публикации, т. к.