Битва за Гималаи. НКВД: магия и шпионаж - [7]

Ольденбург и его брат-мартинист князь Щербатский разработали план транспортировки в столицу древнего индуистского храма, который намеревались купить, и только неимоверные расходы на его перевозку остановили это грандиозное мероприятие.

Еще одним адептом ордена «Роза и Крест» являлся скульптор Сергей Меркуров, в будущем придворный ваятель И. В. Сталина. Он приезжал на сеансы и собрания из Москвы. Меркуров придерживался крайне левых взглядов, водил дружбу с коммунистом Степаном Шаумяном и любил вспоминать, как во время учебы в Цюрихе в 1902 году ходил слушать диспуты большевика Ленина и меньшевика Чернова. В 1911 году Сергей Меркуров ввел в ложу своего двоюродного брата— Георгия Георгиадиса, более известного как Георгий Иванович Гурджиев. Оба брата принадлежали к большой семье каппадокийских греков, обосновавшихся в Александрополе[7]. Глубокая связь Гурджиева с суфиями и дервишами Востока была для иерархии русских розенкрейцеров, несомненно, полезной.

В обрядах «Розы и Креста» участвовал и поэт Александр Блок, которого Рерих впоследствии порицал за отказ от участия в их собраниях. Но за время недолгого пребывания в ордене литератор создал блестящий образчик своих мистических увлечений — пьесу «Роза и Крест», представляющую не что иное, как драматический вариант мартинистского посвящения.

Еще одним литератором, допущенным к заседаниям ложи, был литовский поэт Юргис Балтрушайтис. Но о его роли следует говорить отдельно, а пока лишь подчеркнем, что и он тоже был посвящен в тайну мистической и недоступной Шамбалы.

Наиболее экзотической фигурой ордена являлся монгольский интеллигент Хаян Хирва. Полиглот, путешественник, посетивший Францию, Германию, Турцию, он увлекался эсперанто и мечтал о создании единого общеазиатского языка.

Особую когорту розенкрейцеров представляли петербургские врачи. Один из них — Константин Николаевич Рябинин. Он познакомился с Рерихом в 1898 году. «Общность интересов по изучению трудных и малодоступных для понимания широких масс областей человеческого духа сблизили нас», — напишет Рябинин в предисловии к своему дневнику «Миссия Николая Рериха. Развенчанный Тибет». Константин Николаевич был известен в Петербурге прежде всего как талантливый врач-психиатр, занимавшийся терапией эпилепсии.

Рерих встречался с ним в связи с болезнью жены, и вскоре доктор начал движение по ступеням мартинистской иерархии. Однажды художник привел в стационар Рябинина второго секретаря посольства Японии Есуке Мацуоку, с которым познакомился в 1912 году на одном из придворных раутов, где Николай Константинович присутствовал как секретарь «Общества поощрения художеств». Дипломат выполнял в столице весьма щекотливое задание— он подыскивал врача-консультанта для императора Иошихито, которого мучили приступы безумия. Японец бегло говорил по-русски, так что при общении с ним не возникало трудностей. Кроме того, этот самурай обладал связями с японскими тайными организациями: «Обществом черного дракона» и «Обществом основ трона», — заботившимися о престиже и репутации императора.

Уже упоминавшийся Павел Васильевич Мокиевский, входивший в комиссию по проверке способностей Яна Гузика, также принадлежал к числу посвященных. Как член правления литературного фонда он знал весь писательский круг Петербурга. Длительное время Мокиевский работал заведующим отделом философии журнала «Русское богатство». В столице его называли «литературным доктором». Его ценили как гипнотизера, и больше того — телепата. «Как и все новое, гипнотизм вызвал противоречивые суждения и породил недоразумения», — писал Мокиевский во вступительной статье к труду профессора Бони «Гипнотизм». С другой стороны, влиятельный Павел Васильевич был известен как филантроп, способный прийти на помощь тем запутавшимся в революционном угаре студентам, которым грозил острог и ссылка. Одним из них был Глеб Бокий, чье имя зловеще прогремело потом в 1918 году, когда он возглавил красный террор на посту начальника питерской ЧК.

В 1906 году Бокий был арестован царской полицией за то, что, будучи студентом Горного института, организовал в нем конспиративную явку большевиков под видом бесплатной столовой для малоимущих учащихся. Задержанному грозил большой срок. «Мокиевский внес за меня 3000 рублей, под залог которых я был выпущен на свободу», — вспоминал Бокий за месяц до расстрела в 1937 году.

В 1909 году Мокиевский рекомендовал Бокия членам ордена высшей степени — розенкрейцерам — для вступления в ложу. Среди тех, кто одобрил его вступление, был Александр Васильевич Барченко — биолог, оккультист и автор мистических романов «Доктор Черный» и «Из мрака», вышедших в Петербурге перед первой мировой войной. «И хотя мне Барченко известен не был, он обо мне, как об одном из учеников Мокиевского, знал»[8],— уточнял Бокий в 1937 году. К его словам следует добавить, что все вышеперечисленные члены Каббалистического Ордена «Роза и Крест» знали о посвящении студента.

Глава 2. Появление «Горбуна»

1

Один из летних дней 1921 года для начальника самого секретного подразделения ОГПУ Глеба Бокия начинался как обычно — к подъезду его дома на Спиридоновке подрулил служебный лимузин марки «Паккард» и просигналил. Высокопоставленный чекист уселся на заднем сиденье, и автомобиль доставил его на Лубянку.