Битва за Берлин - [33]

Несколько слов о технике. Подавляющее большинство танков, с которыми мы начинали войну – Т-26, БТ-5, БТ-7, – были быстроходны, но слабо вооружены, с легкой броней; они легко горели и вообще были ненадежны на поле боя. Немецкие средние танки во многом превосходили их по своим боевым качествам. Наши «тридцатьчетверки» даже с 76-миллиметровым орудием, которое они имели вначале, были гораздо лучше тогдашних немецких танков. Но беда в том, что «тридцатьчетверок» перед началом немецко-фашистского наступления на Москву у нас на всем Западном фронте было, как я уже сказал, всего сорок пять штук.

К 1943 году наши танковые соединения уже имели на вооружении не устаревшие БТ, а «тридцатьчетверки», которые показали себя такой грозной силой, что противник вынужден был противопоставить нашим танкам новые типы боевых машин. Так появились «тигры», «фердинанды», «пантеры», а впоследствии и так называемые «королевские тигры».

Новые вражеские танки и самоходки были хорошо вооружены, имели 88-миллиметровую пушку с высокой начальной скоростью и мощным зарядом. Артиллерийская мощь сочеталась у них с сильной броневой защитой. Уже в первых боях с ними нашим танкам, в том числе и «тридцатьчетверкам», пришлось туго. Для сопровождения и обеспечения их мы стали выдвигать вперед, в боевые порядки пехоты, а также в боевые порядки танковых частей, 122-миллиметровые пушки и 152-миллиметровые пушки-гаубицы; они были способны пробить прочную лобовую броню «тигров» и «фердинандов».

С особым интересом я обычно наблюдал за действиями нашей 122-миллиметровой пушки. Она превосходно расстреливала немецкие танки, тем более что «тигры» и «фердинанды» не обладали высокой маневренностью. Опыт борьбы этих орудий против новых немецких танков подсказал необходимость создания новых мощных танков и самоходок типа СУ-100, ИС и ИСУ, соответственно вооруженных 100– и 122-миллиметровыми пушками и 152-миллиметровой пушкой-гаубицей.

Именно этот наш тяжелый танк и тяжелая самоходка стали впоследствии владычествовать на поле боя. Они были грозой для всех немецких танков и самоходных орудий, в том числе и для появившихся у немцев в 1944 году «королевских тигров».

«Королевские тигры» были еще более мощными и еще менее маневренными машинами, чем простые «тигры» с 100-миллиметровым орудием. На сандомирском плацдарме мы захватили их целый батальон, машин пятнадцать – двадцать, целыми и невредимыми.

Как я уже упоминал, готовясь к Висло-Одерской операции, танковая армия Лелюшенко практиковалась на этих «королевских тиграх», проводила на них, так сказать, всю предоперационную научно-исследовательскую работу.

Говоря же о нашей боевой технике, хочу еще раз помянуть добрым словом самый замечательный наш танк Т-34. «Тридцатьчетверка» прошла всю войну, от начала до конца, и не было лучшей боевой машины ни в одной армии. Ни один танк не мог идти с ним в сравнение – ни американский, ни английский, ни немецкий. Его отличали высокая маневренность, компактность конструкции, небольшие габариты, приземистость, которая повышала его неуязвимость и вместе с тем помогала вписываться в местность, маскироваться. К этому следует добавить высокую проходимость, хороший двигатель, неплохую броню. Правда, сначала у Т-34 была недостаточно сильная пушка. Когда же вместо нее поставили новое превосходное 85-мнллпметровое орудие, то этот танк поражал все вражеские машины, за исключением «королевского тигра».

До самого конца войны Т-34 оставался непревзойденным. Как мы были благодарны за него нашим уральским и сибирским рабочим, техникам, инженерам! Хочется вспомнить славные имена создателей наших боевых машин: конструктора тяжелых танков Котина и замечательного конструктора «тридцатьчетверок» Морозова…

Но вернемся к Берлинской операции.

Для большей наглядности и ясности изложения событий, которые развертывались в последующие дни, пожалуй, есть смысл прибегнуть к календарю, и сейчас, задним числом, составить своего рода дневник всех этих событий последовательно, по числам.

19 апреля

Армии Рыбалко и Лелюшенко продолжали наступление на Берлин. Рыбалко за этот день продвинулся с боями на тридцать – тридцать пять километров. Лелюшенко наступал еще стремительнее и к вечеру продвинулся на пятьдесят километров.

13-я армия Пухова, обеспечив ввод в прорыв Лелюшенко и Рыбалко, вслед за ними успешно продвигалась на запад. В центре прорыва ее войска глубоко вклинились в расположение немцев. Но на обоих флангах армии по-прежнему висели крупные группировки противника: справа – в районе Котбуса и слева – в районе Шпремберга. Поэтому армии пришлось вести бои одновременно и фронтом на запад, и фронтом на север, и фронтом на юг. Вдобавок были получены данные о том, что в тылу 13-й армии обнаружено передвижение не разгромленных в первые дни группировок противника.

С утра Николай Павлович Пухов выразил мне по этому поводу свое беспокойство.

В середине дня я приехал к нему на наблюдательный пункт. Нарочно проехал как раз по центру его полосы наступления и ни на какие группы противника – ни на крупные, ни на мелкие – не наткнулся. Слухи оказались преувеличенными, и при встрече с Николаем Павловичем мне пришлось намекнуть ему на то, чтобы он поменьше им верил. Начал с того, что отдал должное действиям его армии, которая превосходно выполнила задачу первых трех дней и обеспечила успешное развитие маневра танковых армий; затем пожелал Пухову, чтобы смелое продвижение вперед не вызывало у него беспокойства.