Битва за Берлин - [21]
Подготовка контрудара началась в конце января, то есть в то время, когда войска 1-го Белорусского фронта вышли к Одеру, а между 1-ми 2-м Белорусскими фронтами образовалась брешь шириной 160 километров.
Немецкая группировка в Восточной Померании охватывала с севера сильно растянутый и слабо прикрытый фланг 1-го Белорусского фронта и представляла для него серьезную опасность. Ввиду этой угрозы советское Верховное главнокомандование, правильно оценив сложившееся положение, пришло к выводу, что нельзя наступать на Берлин до тех пор, пока не уничтожена группировка противника в Восточной Померании.
Немецкий контрудар действительно начался. Войска 47-й армии (а также 61, 1 и 2-й гв. танковых и 3-й ударной армий. – Ред.) 1-го Белорусского фронта отражали атаки противника юго-западнее (и восточнее. – Ред.) Штаргарда с 16 по 20 февраля. Хотя они и остановили немецкую 11-ю армию (с 25 февраля 3-я танковая армия. – Ред.), однако им не удалось полностью устранить опасность, грозящую с севера. Поэтому в Восточной Померании надо было провести специальную крупную операцию силами двух фронтов, чтобы разгромить группу армий «Висла». 2-й Белорусский фронт не мог в одиночку устранить угрозу со стороны немецкой группировки в Восточной Померании.
В начале февраля 2-й Белорусский фронт передал войска своего правого фланга… 3-му Белорусскому фронту, в составе которого они приняли участие в операциях против немецкой группировки в Восточной Пруссии, прижатой к побережью Балтийского моря.
Войска центра и левого фланга 2-го Белорусского фронта… вышли к этому времени на рубеж залива Фришес-Хафф – Ногат (притока Вислы) – Висла – Грауденц (Грудзендз) – Ратцебур (совр. Оконек). 8 февраля Ставка отдала приказ 2-му Белорусскому фронту разгромить группировку противника в Восточной Померании и тем самым устранить опасность, грозившую 1-му Белорусскому фронту с севера.
Это означало, что четыре ослабленные армии, которые в ходе продолжительных и упорных боев в Восточной Пруссии уже понесли большие потери, должны были уничтожить сильную группировку противника. Средняя численность дивизий в этих армиях составляла не более 3–4 тысяч человек. На весь фронт приходилось 297 исправных танков, время на подготовку операции не было предоставлено. Несмотря на это, 10 февраля войска 2-го Белорусского фронта перешли в наступление и к 20 февраля в ходе ожесточенных боев смогли продвинуться вперед на 40–60 километров. Однако та задача, которую перед ними поставила Ставка, так и не была выполнена».
Проводится перегруппировка войск. В операциях в Восточной Померании принимают участие и войска армий маршала Жукова.
«В операциях в Восточной Померании приняли участие девять общевойсковых (в т. ч. 1-я польская) армий, две танковые и две воздушные армии, один отдельный танковый и один механизированный корпуса, а также один кавалерийский корпус 1-го и 2-го Белорусских фронтов. <…>
Только после уничтожения группировки противника в Восточной Померании стало возможным проведение Берлинской операции. Оперативная пауза перед наступлением на столицу гитлеровского рейха была вполне оправданна и целесообразна».
Наконец, существовал еще один компонент, который играл известную роль в связи с чрезвычайно осторожным продвижением Сталина по направлению к Берлину. Как известно, за последние сорок лет уже дважды русские армии во время их наступления на запад были остановлены, разгромлены и обращены в бегство, так как имели недостаточное фланговое прикрытие. В августе 1914 года русский генерал Павел Ренненкампф проиграл битву под Танненбергом (под Танненбергом была разбита 2-я армия Самсонова, а Ренненкампф (1-я армия) только поспособствовал этому своей медлительностью и др. – Ред.), а в 1920 году это произошло с Конной армией Буденного, которая стояла у самых ворот Варшавы, но была вынуждена отступить. (Буденный со своей 1-й Конной наступал на Львов, затем на Замостье. Под Варшавой потерпел поражение Западный фронт Тухачевского (члены Реввоенсовета фронта Уншлахт и Дзержинский). – Ред.) Победа Красной армии, до которой было рукой подать, ускользнула только потому, что у Конармии отсутствовало обеспечение флангов. Сталин, который в то время сам принимал участие в этих операциях в качестве политкомиссара, видимо, тоже несет вину за эти упущения. (Сталин и Берзин были членами Реввоенсовета Юго-Западного фронта Егорова, который наступал на Львов. – Ред.) Поэтому стоит ли удивляться, что теперь, во время нового наступления на запад, перед вратами Берлина, маршал (и Верховный главнокомандующий) действовал с чрезвычайной осторожностью? К тому же он сам был не до конца информирован о том, насколько еще сильна германская армия. Сталин был убежден в том, что немцы будут действовать точно так же, как он в 1941 году под Москвой, когда бросил на защиту своей столицы все силы, которые удалось мобилизовать в его огромной империи, чтобы добиться перелома в войне, что и произошло. По мнению Сталина, так же должен был действовать сейчас и Гитлер, так как он остановил свои наступательные операции на Западном фронте, чтобы сосредоточить в районе Берлина все имеющиеся у него силы. Тем более что британские и американские разведки еще в начале февраля 1945 года обращали внимание Москвы на то, что немецкая переброска войск с запада на восток происходит только с целью провести крупномасштабную операцию «Клещи» против русских войск, вторгшихся на территорию Германии. В этой связи интересно процитировать самого Сталина, который в своем письме с грифом «лично» и «секретно» от 7 апреля 1945 года «Президенту, господину Ф. Рузвельту» пишет:
